Предисловие Содержание Малые оды   



ШИЦЗИН I


ГОФЫН

НРАВЫ ЦАРСТВ




I. ПЕСНИ ЦАРСТВА ЧЖОУ1 И СТРАН,
ЛЕЖАЩИХ К ЮГУ ОТ НЕГО



ВСТРЕЧА НЕВЕСТЫ
(I, I, 1)


Утки, я слышу, кричат на реке предо мной,
Селезень с уткой2 слетелись на остров речной...
Тихая, скромная, милая девушка ты,
Будешь супругу ты доброй, согласной женой.

То коротки здесь, то длинны кувшинок листы,
Справа и слева кувшинки, срываю я их...
Тихая, скромная, милая девушка ты,
Спит иль проснётся — к невесте стремится жених.

К ней он стремится — ему недоступна она,
Спит ил проснётся — душа его думой полна;
Долго тоскует он, долго вздыхает о ней,
Вертится долго на ложе в томленье без сна.

То коротки здесь, то длинны кувшинок листы.
Справа и слева мы их соберём до конца...
Тихая, скромная, милая девушка ты,
С цитрой и гуслями3 встретим тебя у крыльца.

То коротки здесь, то длинны кувшинок листы,
Мы разберём их, разложим их в дар пред тобой4.
Тихая, скромная, милая девушка ты...
Бьём в барабан мы и в колокол — радостный бой.


1   Царство Чжоу. — Племя чжоу в конце XII в. до н. э. покорило земли в центральной части бассейна р. Хуанхэ. С этих пор до времени Конфуция (VI-V вв. до н. э.), эпохи собирания «Книги песен», и позже все сопредельные княжества были в подчинении у царя Чжоу. Центр древнего царства Чжоу, согласно легенде, лежал у горы Ци, на территории нынешней провинции Шэньси.
2   Селезень с уткой в Китае с древности являются символом супружеской любви и целомудрия.
3   С цитрой и гуслями. — В китайском тексте цинь и сэ, настольный струнные инструменты.
4   Водяные растения отваривались и применялись новобрачной при жертвоприношении в храме предков мужа. См. также песни (I, II, 2) и (I, II, 4).


СТЕБЛИ ПРОСТЁРЛА ДАЛЁКО
КРУГОМ КОНОПЛЯ
(I, I, 2)


Стебли простёрла далёко кругом конопля,
В самой долине покрыла собою поля.
Вижу густые, густые повсюду листы;
Иволги, вижу, над нею летают, желты.
Иволги вместе слетелись меж частых дерев.
Звонкое пенье несётся ко мне сквозь кусты.

Стебли простёрла далёко кругом конопля,
В самой долине покрыла собою поля.
Вижу, листва её всюду густа и пышна,
Срезав, её отварю — созревает она.
Тонкого, грубого я наткала полотна,
Платьям из ткани домашней останусь верна!

Старшей над нами я всё доложила — она
Скажет супругу, что еду в родные края.
Дочиста платье домашнее вымою я.
Будет сполоснута чисто одежда моя.
Только не знаю, какой же наряд полоскать.
Еду проведать отца и родимую мать.


«МЫШИНЫЕ УШКИ»
(I, I, 3)


В поле травы — там «ушки мышиные» рву я,
Но корзины моей не смогла я набрать.
О любимом моём всё вздыхаю, тоскуя,
И корзину кладу у дороги опять...

Подымаюсь ли вверх по скалистому склону —
Истомилися кони и труден подъём.
Я вина наливаю в кувшин золочёный,
Чтоб вечно не думать о милом моём.

Еду ль вверх, по крутым подымаюсь отрогам —
У коней побурели от пота бока.
Наполняю вином тяжкий рог носорога,
Чтобы сердце не ранила больше тоска.

Еду ль на гору я — за горою мой милый,
Но коней обессилила горная даль.
И возница теряет последние силы,
И на сердце такая печаль.


НА ЮГЕ У ДЕРЕВА ДОЛУ
СКЛОНЯЮТСЯ ВЕТВИ
(I, I, 4)


На юге у дерева долу склоняются ветви —
Ползучие травы кругом обвивают его5.
О, радость моя — только он — этот муж благородства,
Пусть благо и счастье всегда окружают его.

На юге у дерева долу склоняются ветви —
Ползучие травы укрыли так плотно его!
О, радость моя — только он — этот муж благородства,
И верность, и счастье да будут оплотом его.

На юге у дерева долу склоняются ветви —
И травы кругом постепенно обвили его.
О, радость моя — только он — этот муж благородства!
Пусть благо и счастье навеки возлюбят его.


5   Образ дерева, за ветви и ствол которого цепляются вьющиеся растения, появляется также в оде (II, VII, 3), где он относится к старшему в роде.


САРАНЧА
(I, I, 5)


Ты, саранча, распростёршая крылья,
Стаей несметной летаешь всюду.
Пусть же всегда у тебя в изобилье
Дети и внуки рождаться будут6.

О саранчи крылатые стаи,
Мерно в полёте крылами звените.
Пусть ваши внуки, вечно летая,
Род ваш продлят непрерывной нитью.

Ты, саранча крылатая, всюду
Вместе летаешь сплошною тучей.
Дети и внуки твои да будут
Вечно роиться роем могучим.


6   Песня зародилась, по-видимому, в среде кочевников, для которых саранча не только не являлась бичом (как для земледельческого населения), но могла служить и обильным источником питания. Как обрядовая песня (пожелание плодовитости жёнам) она не забылась и при переходе к иному способу хозяйствования.


ПЕСНЬ О НЕВЕСТЕ
(I, I, 6)


Персик прекрасен и нежен весной —
Ярко сверкают, сверкают цветы.
Девушка, в дом ты ступаешь женой —
Дом убираешь и горницу ты.

Персик прекрасен и нежен весной —
Будут плоды в изобилье на нём.
Девушка, в дом ты вступаешь женой,
Горницу ты убираешь и дом.

Персик прекрасен и нежен весной,
Пышен убор его листьев густых.
Девушка, в дом ты вступаешь женой —
Учишь порядку домашних своих.


ОХОТНИК
(I, I, 7)


Заячью сеть он искусно расставить сумел,
Колья вбивает — удар за ударом звучит.
Этот охотник силён и отважен и смел —
Нашему князю он прочная крепость и щит!

Заячью сеть он искусно расставить сумел
В месте, где девять путей разбежались вокруг.
Этот охотник силён и отважен и смел —
Нашему князю он добрый товарищ и друг.

Заячью сеть он искусно расставить сумел,
Заячья сеть протянулась по чаще лесной.
Этот охотник силён и отважен и смел —
Сердцем велик он и доблести с князем одной.


ПОДОРОЖНИК
(I, I, 8)


Рву да рву подорожник —
Всё срываю его.
Рву да рву подорожник —
Собираю его.

Рву да рву подорожник —
Рву всё время его.
Рву да рву подорожник —
Чищу семя его.

Рву да рву подорожник —
Вот в подол набрала.
Рву да рву подорожник —
В подоле понесла.


РЕКА ХАНЬ ШИРОКА
(I, I, 9)


Там, под деревом юга с прямым стволом,
Не укрыться в тени никогда.
Бродит девушка там над рекою Хань —
Недоступна она и горда.
Как простор этих ханьских вод широк!
Переплыть их никто никогда не мог.
Вдоль великого Цзяна на утлом плоту
Не уплыть далеко на восток.

Я вязанку высокую дров нарубил,
Я добавил терновника к ней.
В дом супруга сегодня вступаешь ты —
Покормлю на дорогу коней.
Как простор этих ханьских вод широк!
Переплыть их никто никогда не мог.
Вдоль великого Цзяна на утлом плоту
Не уплыть далеко на восток.

Я вязанку высокую дров нарубил,
Чернобыльником крыта она.
В дом супруга сегодня вступаешь — я дам
Лошадям твоим резвым зерна.
Как простор этих ханьских вод широк!
Переплыть их никто никогда не мог.
Вдоль великого Цзяна на утлом плоту
Не уплыть далеко на восток.


ВДОЛЬ ПЛОТИНЫ ИДУ
(I, I, 10)


Вдоль плотины иду я над водами Жу7.
Там срезаем мы ветви и рубим стволы.
О супруг мой, давно я не вижу тебя!
И, как голод, страданья мои тяжелы.

Вдоль плотины иду я над водами Жу.
Там я ветви рублю и побеги у пней.
О супруг благородный, я вижу тебя!
Ты вернулся, не бросил подруги своей.

Лещ устал — покраснели уж перья хвоста8.
Царский дом нас, как зной, истомил неспроста.
Но хотя он томит нас как будто огнём,
Слишком близок к огню наш родительский дом.


7   Жу — приток р. Хуай, протекающей в провинции Хэнань.
8   Китайский философ и филолог Чжу Си (XII в.) разъяснял эту строку так: «Если рыба утомилась, то хвост её краснеет. Хвост леща от природы белый, а теперь он стал красным, значит, усталость его весьма велика». Супруг, вернувшийся после года службы царю, крайне утомлён и подобен лещу с покрасневшим хвостом.


ЛИНЬ-ЕДИНОРОГ
(I, I, 11)


Линя стопы милосердья полны9
То благородные князя сыны.
О линь-единорог!

Как благородно линя чело —
Ныне потомство от князя пошло.
О линь-единорог!

Линь, этот рог у тебя на челе —
Княжеский доблестный род на земле.
О линь-единорог!


9   Линь — мифическое животное, самка единорога с телом оленя, хвостом быка, копытами лошади и с рогом, имеющим мясистый нарост. Появление его предвещает счастье. «Природа линя добра и благородна, поэтому и стопы его добры и благородны. Он не придавит живой травы, не наступит на живого червя» (Чжу Си).



II. ПЕСНИ ЦАРСТВА ШАО И СТРАН,
ЛЕЖАЩИХ К ЮГУ ОТ НЕГО1




ВЫЕЗД НЕВЕСТЫ2
(I, II, 1)


Сорока свила для себя гнездо —
Голубка поселится в нём.
В пути новобрачная, сто колесниц
Встречают её с торжеством.

Сорока свила для себя гнездо —
Голубка его займёт.
В пути новобрачная, сто колесниц
Ей вслед выступают в поход.

Сорока свила для себя гнездо —
Голубка займёт его.
В пути новобрачная, сто колесниц
Венчают её торжество.


1   Царство Шао — удел, пожалованный царём Вэнем князю Ши, принадлежавшему к роду царя. Находился к югу от горы Ци на землях древнего царства Чжоу, после передвижения самого царства Чжоу на юго-восток.
2   Выезд невесты — песня о выезде княжны, предназначенной в жёны правителю другого княжества.


КУВШИНКИ ИДЁТ СОБИРАТЬ ОНА
(I, II, 2)


Кувшинки идёт собирать она,
В пруду их срывает у островков.
Она приготовит свои цветы,
И жертвенник князю будет готов.

Кувшинки идёт собирать она
В протоке средь сжатых горами вод.
Она приготовит свои цветы
И в княжеский храм сама принесет.

Она в накладной прическе стоит,
В храме до света — смиренно молчит.
Неспешно и тихо идёт назад:
Вернётся она, исполнив обряд.


ЦИКАДА В ТРАВЕ ЗАЗВЕНИТ,
ЗАПОЁТ
(I, II, 3)


Цикада в траве зазвенит, запоёт,
И прыгнет кузнечик зелёный — сверкнёт!
Супруга давно уж не видела я,
И сердце тоскует — скорбит от забот.
Я знаю: лишь только увижу его,
Как боль в моём сердце утихнет — пройдёт.

На южную гору взошла я — пора
Там папоротник молодой собирать.
Давно уж супруга не видела я —
Устало уж скорбное сердце страдать.
Я знаю: лишь только увижу его,
Лишь только с дороги я встречу его,
Как в сердце мне радость вернётся опять.

На южную гору взошла я, теперь
Там папоротник собираю давно.
Супруга давно уж не видела я,
Поранено сердце — тоскует оно.
Я знаю: лишь только увижу его,
Лишь только с дороги я встречу его,
Как сердце утешится, мира полно.


ТРАВЫ ВОДЯНОЙ НАБРАЛА
(I, II, 4)


Травы водяной набрала и полыни
В потоке, бегущем по южной долине.
Прилежно зелёные руппии рвёт
У края струящихся медленно вод.

Растения собраны, нужно сложить их
В корзинах прямых и овалом плетённых;
В корзины сложила и будет варить их
В треножниках медных, в котлах плоскодонных.

Для жертвы она установит всё это
Под окнами храма с востока и с юга.
О, кто же блюдёт так усердно всё это?
То юная, чистая сердцем супруга.


ПАМЯТЬ О ДОБРОМ ПРАВИТЕЛЕ
(I, II, 5)


Пышноветвистая дикая груша растёт;
Ты не руби, не ломай её пышных ветвей —
Шао правитель под ней отдыхал на траве.

Пышноветвистая дикая груша растёт;
Листьев не рви, не ломай её веток рукой —
Шао правитель под нею изведал покой.

Пышноветвистая дикая груша растёт;
Ты не ломай её пышные ветви, не гни —
Шао правитель садился под нею в тени.


ПЕСНЯ НЕВЕСТЫ, ОТВЕРГАЮЩЕЙ
ЖЕНИХА
(I, II, 6)


Этой ночью роса увлажнила пути,
Рано ночью возможно ль идти?
Я скажу ему: много росы на пути.

Кто же скажет: у птичек рога не растут?
Воробьи под пробитою кровлей живут.
Кто же скажет, что ты не помолвлен со мной?
Ты меня призываешь на суд3.
Пусть меня призываешь на суд, говорят, —
Не закончен наш брачный обряд.

Кто же скажет: клыков нет у мыши лесной,
Что прогрызла ограду в саду?
Кто же скажет, что ты не помолвлен со мной?
Ты меня призываешь к суду4.
Что же, пусть ты меня призываешь к суду, —
За тебя всё равно не пойду.


3   Смысл этих строк таков: воробьи живут под пробитою кровлей, но это не значит, что у них есть рога, которыми они могли бы кровлю пробить. Ты вызываешь меня на суд, обвиняя в пренебрежении к брачным обрядам, и, может быть, найдутся люди, которые, узнав об этом, поверят в твою правоту. Однако наш 6pачный обряд не был закончен, и твоё обращение в суд не является доказательством существования брака между нами, как и пробитая кровля — доказательством наличия рогов у воробья.
4   Прогрызенная мышами стена не является доказательством того, что у мыши есть клыки (их и на самом дело нет); точно так же и твой вызов меня в суд, обвинение меня в пренебрежении к брачным обрядам не является доказательством того, что эти обряды были в действительности совершены и имеют силу обязательств.


В ШУБАХ ОВЧИННЫХ ИДУТ
ОНИ В РЯД
(I, II, 7)


В шубах овчинных идут они в ряд...
Шёлком пять раз перевит ваш наряд,
Яства отведать от князя домой
Мирно уходят, и радостен взгляд.

Шубы из шкурок барашка новы,
Шёлком прострочены белые швы...
С видом довольным из княжьих ворот
Яства отведать выходите вы.

Шёлком прошитая шуба добра!
Взгляд благосклонен — ведь кушать пора.
Шёлком пять раз ваш наряд перевит —
С княжьего вышли степенно двора.


ГУЛКО ГРОХОЧЕТ ГРОМ
(I, II, 8)


Гулко грохочет гром —
Там, от Наньшаня на юг.
Как ты ушёл? Ведь гроза кругом!
Ты отдохнуть не посмел, супруг!
Милый супруг мой, прошу об одном:
О, возвратись же скорей в наш дом!

Гулко грохочет гром —
Там, где Наньшаня склоны круты.
Как ты ушёл? Ведь гроза кругом!
Но задержаться не смеешь ты.
Милый супруг мой, прошу об одном:
О, возвратись же скорей в наш дом!

Гулко грохочет гром —
Там, у Наньшаня, внизу.
Как ты ушёл? Ведь гроза кругом!
Дома побыть не посмел в грозу.
Милый супруг мой, прошу об одном:
О, возвратись же скорей в наш дом!


ПЕСНЯ ДЕВУШКИ,
СОБИРАВШЕЙ СЛИВЫ
(I, II, 9)



Слива уже опадает в саду,
Стали плоды её реже теперь.
Ах, для того, кто так ищет меня,
Мига счастливей не будет, поверь.

Сливы уже опадают в саду,
Их не осталось и трети одной.
Ах, для того, кто так ищет меня,
Время настало для встречи со мной.

Сливы опали в саду у меня,
Бережно их я в корзинку кладу.
Тот, кто так ищет и любит меня,
Пусть мне об этом скажет в саду.


ЗВЕЗДЫ
(I, II, 10)


Сколько малых звёзд на небосводе!
Ярких — три иль пять на весь Восток.
К князю я спешу, лишь ночь приходит...
С князем я — рассвета близок срок...
Звёздам дал иное счастье рок.

Много малых звёзд на небосводе,
Светит Мао, Шэнь уже видна5.
К князю я спешу, лишь ночь приходит, —
Одеяло принесёт жена...
Звёзд судьба и наша — не одна!


5   Мао — созвездие Плеяд; Шэнь — созвездие Ориона.


ДЕВУШКА ШЛА К ЖЕНИХУ
(I, II, 11)


Так с Цзяном сольётся потока волна...
Та девушка шла к жениху.
С собою нас брать не хотела она,
С собою нас брать не хотела она,
Потом стосковалась одна.

Так воды сливаются за островком...
Та девушка шла к жениху.
С собой ты нас взять не хотела в свой дом6,
С собой ты нас взять не хотела в свой дом,
Была ты нам рада потом.

Тэ в Цзян возвращает поток своих водa7...
Та девушка шла к жениху.
Она собралась, только нас не берёт,
Да жалко ей стало, что нас не берёт,
Тоскует теперь и поёт.


6   В песне глухим отзвуком раскрывается тема пережитков экзогамного группового брака, видимо, долго существовавших среди древней китайской аристократии, особенно среди удельных китайских князей, которые женились на группе близких между собою родственниц, носящих общее родовое имя, не совпадающее с родовым именем их общего супруга.
7   Тэ — река, впадающая в Янцзыцзян.


УБИТАЯ ЛАНЬ ПА ОПУШКЕ
ЛЕСНОЙ
(I, II, 12)


Убитая лань на опушке лесной,
Осокою белой обвил ты её.
У девушки думы на сердце весной —
О юный счастливец, пленил ты её.

В лесу низкорослый дубняк шелестит.
Убитый олень на опушке лежит,
Он белой осокою плотно обвит.
А девичья прелесть, как яшма, блестит.

«Потише, потише, не трогай меня,
Коснуться платка не позволила я,
Не трогай — залает собака моя».


СВАДЬБА ЦАРЕВНЫ
(I, II, 13)


Как дикая вишня густа и пышна,
Одетая ныне в цветочный наряд...
И разве не скромная строгость видна
В строю колесниц этой внучки царя?

Как слива и персик густы и пышны!
Цветы распустились сегодня на них.
То внучка Пин-вана8, невеста-краса.
Сын циского князя9 — царевны жених.

Что нужно тебе, чтобы рыбу удить?
Из шёлковых нитей витая леса!10
Сын циского князя — царевны жених,
То внучка Пин-вана, невеста-краса.


8   Пин-ван — царь (770–720 гг. до н. э.).
9   Сын циского князя — сын князя (царя) Ци. См. примеч. к (I, VIII).
10   Чжу Си разъясняет: как сплетение шёлковых нитей o6paзует лесу, так и соединение мужчины и женщины образует супружество.


ЦЗОУ-ЮЙ (БЕЛЫЙ ТИГР)11
(I, II, 14)


Как пышно разросся камыш над рекой...
Пять вепрей убиты одною стрелой...
Вот, Белый наш тигр, ты охотник какой!

Густой чернобыльник стоит как стена.
Стрела — пятерых поразила одна...
Вот, наш Цзоу-юй, ты охотник какой.


11   Цзoy-юй — название мифического животного. «Белый тигр с чёрными полосами, который не пожирает ничего живого» (Чжу Си). Здесь это прозвище дано охотнику.




III. ПЕСНИ ЦАРСТВА БЭЙ1




ПЕСНЬ ЗАБЫТОЙ ЖЕНЫ
(I, III, 1)


I

Так кипарисовый чёлн уплывает легко —
Он по теченью один уплывёт далеко!
Вся я в тревоге и ночью заснуть не могу,
Словно объята тяжёлою тайной тоской, —
Не оттого, что вина не нашлось у меня
Или в забавах найти б не сумела покой.


II

Сердце — не зеркало, всей не раскроет оно
Скорби моей, что таится в его глубине.
К братьям пойти? Но и братья родные мои
Быть не сумеют надёжной опорою мне!
Как я пойду им поведать печали одни,
Зная, что встречу у них лишь неправедный гнев?


III

Сердце моё — ведь не камень, что к почве приник,
Сердце моё ведь не скатишь, как камень с холма!
Сердце моё — не вплетённый в циновку тростник,
Сердце моё не свернуть, как циновки в домах!
Вид величав мой, поступки разумны всегда —
В чём упрекнуть меня можно? Не знаю сама.


IV

Сердце моё безутешной печали полно.
Толпы наложниц меня ненавидят давно!
Много теперь я познала скорбей и обид.
Сколько мне тягостных бед испытать суждено!
Думы об этом в глубоком молчанье таю.
Встану и в грудь себя бью — не заснуть всё равно.


V

Солнце на небе, и месяц по небу поплыл —
Мрак, почему не луну ты, а солнце сокрыл?
Точно нечистой одеждой, тоской облеклось
Сердце моё, и печаль мою сбросить нет сил.
Думы об этом в глубоком молчанье таю,
Птицей бы я улетела, да не дано крыл!


ОДЕЖДА ЗЕЛЁНОГО ЦВЕТА
(I, III, 2)


Одежда на вас зелёного цвета,
Вы жёлтый мой шёлк для подкладки избрали2,
Печаль моего одинокого сердца —
О, где же конец постоянной печали?

Супруг мой, одежду зелёного цвета
На жёлтой сорочке вы носите всюду.
Печаль моего одинокого сердца —
О, как же тоску и печаль позабуду?

Одежды — зелёными были шелками,
Шелка для одежд выбирали вы сами.
Я, древних людей вспоминая, стараюсь
Беречься, виновной не быть перед вами.

Я в холст облекаюсь то в тонкий, то в грубый,
Мне в стужу согреться под ним не под силу.
Я, древних людей вспоминая, стараюсь
Вновь бодрость обресть в своём сердце унылом.


1   Царство Бэй — удел, располагавшийся в пределах нынешней провинции Хэнань. По словам Чжу Си, песни, составившие эту главу, собраны после присоединения удела к княжеству Вэй и рассказывают также о событиях в землях Вэй.
2   Жалобы жены на мужа, отдавшего предпочтение наложнице, что так же не подобает ему, как ношение зеленого поверх желтого.


ТО ЛАСТОЧКИ
(I, III, 3)


I

То ласточки, вижу, над нами летают кругом,
Их крылья неровные, вижу, мелькают вдали.
Навеки она возвращается ныне в свой дом!..
Её провожаю до края родимой земли.
И вслед ей смотрю я, уж взору её не догнать,
И слёзы мои, изобильны, как дождь, потекли3.


II

То ласточки, вижу, над нами летают кругом...
То падают вниз, то взлетают опять в вышину.
Навеки она возвращается ныне в свой дом...
Далёко её провожаю в родную страну!
И вслед ей смотрю я, уж взору её не догнать,
Стою неподвижно, и слёзы струятся опять.


III

То ласточки, вижу, над нами летают кругом,
Их крики то ниже, то к небу поднимутся вдруг..
Навеки она возвращается ныне в свой дом,
Далёко, далёко её провожаю на юг...
И вслед ей смотрю я, уж взору её не догнать,
И сердце моё преисполнено боли и мук.


IV

Правдива душою была она, Чжун-госпожа,
Была беспредельною сердца её глубина.
Всегда благородной душою тепла и добра,
Была непорочной, к себе была строгой она,
И памятью князя, покойного мужа, всегда
Бодрила подругу, что доблестью сердца бедна!4


3   По мнению Чжу Си, в песне поётся о том, как Чжуан-цзян, вдова вэйского князя Чжуана (756-734 гг. до н. э.), провожала свою подругу Дай-гуй (госпожу Чжун), что возвращалась на родину после смерти князя Хуана (733-718 гг. до н. э.), сына Дай-гуй и приёмного сына Чжуан-цзян, убитого своим братом Чжоу-юем, захватившим княжескую власть. Бездетная главная жена князя Чжуана — Чжуан-цзян усыновила сына приехавшей из княжества Чэнь (см. примеч. к (I, XII)) наложницы Дай-гуй, который и стал благодаря этому законным наследником престола, а впоследствии князем Хуанем. После его убийства его мать возвратилась на родину, в Чэнь.
4   Иносказательно о себе. В Китае принято было восхвалять собеседника и высказываться о себе уничижительно.


ПЕСНЬ ЗАБЫТОЙ ЖЕНЫ
(I, III, 4)


Солнце и месяц, вы свет земле
Шлёте, плывя в вышине!
Древних заветы забыл супруг,
Стал он суров к жене.
Или смирить он себя не мог —
Взор свой склонить ко мне?

Солпце и месяц, не вы ль с высот
Льёте па землю свет?
О, почему же любви ко мне
В сердце супруга нет?
Или смирит он себя? Найдёт
Чувство моё ответ?

Солнце и месяц, радует нас
Вашим восходом восток!
Слава худая идёт о том,
Что муж мой со мной жесток.
Если бы смог он себя смирить,
Забыть меня разве бы мог?

Солнце и месяц, с востока вы
Всходите день за днём!
Мать и отец! Ведь вам меня
Не прокормить вдвоём.
Разве он может смирить себя?
Отклик найду ли в нём?


ВЕТЕР ВСЁ ДУЕТ...
(I, III, 5)


Ветер всё дует... Он и порывист и дик.
Взглянешь порою и мне улыбнёшься на миг.
Смех твой надменен, без меры насмешлив язык!
Скорбью мне смех твой в самое сердце проник.

Ветер всё дует, клубится песок в вышине...
Нежен порою, прийти обещаешь ко мне;
Только обманешь, ко мне ты забудешь прийти! —
Думы мои бесконечно летят в тишине.

Ветер всё дует — по небу плывут облака,
День не истёк, всё плывут и плывут облака.
Глаз не сомкнуть мне — я ночью заснуть не могу.
Думы и вздохи о нём, и на сердце тоска.

В тучах всё небо, нависшие тучи черны,
Глухо рокочет, гремит нарастающий гром...
Глаз не сомкнуть мне, я ночью заснуть не могу —
Все мои помыслы, все мои думы — о нём!


ЛИШЬ БАРАБАН БОЛЬШОЙ
УСЛЫХАЛ
(I, III, 6)


Лишь барабан большой услыхал —
Сразу вскочил, оружие взял.
Рвы там копают в родной земле,
В Цао5 возводят высокий вал.

К югу идём мы за рядом ряд,
Сунь благородный ведёт солдат,
Мир уже с царствами Чэнь и Сун6
Всё ж не хотят нас вести назад!

Горе сердца сжимает нам.
Здесь отдохнём, остановимся там...
Вот распустили коней своих,
Будем их долго искать по лесам.

Жизнь или смерть нам разлука несёт,
Слово мы дали, сбираясь в поход.
Думал, что, руку сжимая твою,
Встречу с тобой я старость мою.

Горько мне, горько в разлуке с тобой,
Знаю: назад не вернусь я живой.
Горько, что клятву свою берегу,
Только исполнить её не могу.


5   Цао — город в княжестве Вэй. Мобилизуя часть мужского населения на войну, князья проводили земляные работы для обороны своих городов, занимая на них остальное население.
6   Сун — сильное царство, располагавшееся в древности на части территорий нынешних провинций Хэнань и Цзянсу.


ПЕСНЬ О СЫНОВЬЯХ,
КОТОРЫЕ НЕ СУМЕЛИ ПОКОИТЬ
СТАРОСТЬ МАТЕРИ
(I, III, 7)


Южного ветра живительный ток
Веет, лелея жужуба росток.
Стали красивы и нежны ростки —
Высохла мать от забот и тоски.

Южного ветра живителен ток.
Вырос жужуб, тёплым ветром согрет.
Ты, наша мать, и мудра и добра,
Добрых детей у тебя только нет!

В местности Сюнь есть источник один —
Много несёт он студёной воды.
Семь сыновей нас, а мать и теперь
Тяжесть несёт и труда и нужды.

Иволга блещет своей красотой,
Тонкие трели выводит вдали.
Семь сыновей нас у матери, мы
Дать её сердцу покой не смогли!


КАК ПЁСТРЫЙ ФАЗАН
ДАЛЕКО УЛЕТАЕТ
(I, III, 8)


Как пёстрый фазан далеко улетает —
Медлителен крыл его плавный полёт.
Супруг благородный, всем сердцем любимый,
Не он ли мне горе разлуки несёт?

Фазаний самец далеко улетает,
Крик слышен то снизу, то вдруг с высоты...
Не сам ли, супруг благородный, любимый,
Мне сердце наполнил страданием ты?

Взгляну ли на солнце, взгляну ли на месяц7,
Все думы мои лишь о нём, лишь о нём!..
Но в путь он собрался, я знаю, далёкий.
Когда же он снова вернётся в свой дом?

Да кто ж из людей благородных не знает,
Что доблестен муж мой в поступках и строг?
Нет алчности в нём, нет завистливой злобы!
Недоброе сделать он разве бы мог?


7   По положению солнца на небе и по фазам луны женщина определяет счёт времени, вспоминая при этом, как долго муж её несёт службу у царя.


У ТЫКВЫ ЗЕЛЁНЫЕ ЛИСТЬЯ
ГОРЬКИ...
(I, III, 9)


У тыквы зелёные листья горьки...
Вот брод — переход через воды реки.
Глубок — я в одеждах пройду по нему,
А мелок — край платья тогда подниму.

Поток набухает, разлиться готов;
Фазаночки слышу настойчивый зов.
Колёс не покроет разлив этих вод...
Фазаночка милого долго зовёт.

Лишь солнце взойдёт поутру горячей,
Согласные слышатся крики гусей.
В дом мужа уходит невеста, пока
Ещё не растаял весь лёд от лучей.

Зовёт перевозчик меня на беду!
Все в лодку садятся, а я не иду...
Все в лодку садятся, а я не иду...
Я друга желанного жду!


ПЕСНЬ ОСТАВЛЕННОЙ ЖЕНЫ
(I, III, 10)


I

Ветер с восточной подул стороны,
Дождь благодатный принёс, пролетев...
Сердцем, в согласии жить мы должны,
Чтоб не рождались ни злоба, ни гнев.
Репу и редьку мы рвали вдвоём —
Бросишь ли репу с плохим корешком?..8
Имя своё не порочила я,
Думала: вместе с тобою умрём.


II

Тихо иду по дороге... Гляди,
Гнев и печаль я сокрыла в груди.
Недалеко ты со мною прошёл,
Лишь до порога меня проводил.
Горьким растёт, говорят, молочай —
Стал он мне слаще пастушьей травы!9
Будто бы братья, друг другу верны,
С новой женою пируете вы!


III

Мутною кажется Цзин перед Вэй,
Там лишь, где мель, её воды чисты.10
С новой женою пируете вы,
Видно, нечистою счёл меня ты?
Пусть на запруду не ходит она
Ставить из прутьев бамбуковых сеть...
Брошена я, что же будет со мной? —
Некому стало меня пожалеть!


IV

Если поток и широк, и глубок —
К берегу вынесут лодка иль плот;
Если же мелок и узок поток —
Путник легко по воде побредёт...11
Был и достаток у нас, и нужда,
Много я знала трудов и забот.
Я на коленях служила больным
В дни, когда смерть забирала народ.


V

Нежить меня и любить ты не смог,
Стал, как с врагом, ты со мною жесток.
Славу мою опорочил, и вот —
Я, как товар, не распроданный в срок.
Прежде была мне лишь бедность страшна,
Гибель, казалось, несёт нам она...
Сызмальства в доме твоём взращена,
Стала отравой для мужа жена.


VI

Как он велик, мой запас овощей!
Зимней порой защитит от беды.
С новой женою пируете вы —
Я лишь защитой была от нужды.
Грубый со мною да гневный такой,
Дашь мне заботы, одаришь тоской.
Или забыл ты, что было давно?
Что лишь со мною обрёл ты покой?


8   Если у репы портится корневище, остаётся ещё годная в пищу листва... Оставленная жена напоминает: пусть красота её поблёкла, но осталось доброе имя, которым муж пренебрегает более, чем крестьянин листвой репы.
9   Горечь одиночества, утверждает женщина, много сильнее горечи молочая.
10   Вэй — река, приток Хуанхэ; Цзин — приток Вэй, Цзин мутна, а Вэй чиста, но это бросается в глаза лишь при их слиянии. Да и не всюду мутна Цзин: у разделяющих её на рукава островов и там, где течение её несколько замедляется, в ней есть и прозрачные места. Старая жена пользуется этим образом для того, чтобы заметить: увядание её красоты стало заметным лишь с появлением новой жены. Но и она, стареющая, не утратила известных достоинств.
11   .«При всех обстоятельствах, — утверждает женщина, — и в богатстве и в нужде я всегда выполняла свой долг».


ЗАЧЕМ, О ЗАЧЕМ МЫ НИЧТОЖНЫ,
БЕДНЫ
(I, III, 11)


Зачем, о зачем мы ничтожны, бедны
Вдали от родимой своей стороны?
Иль здесь не для вас собрались мы, о князь,
Где едкая сырость и жидкая грязь?12

Зачем, о зачем мы ничтожны, бедны
Вдали от родимой своей стороны,
Назад не идём? Из-за вас без вины
В росе и грязи мы здесь мёрзнуть должны!


12   В древних исследованиях «Шицзина» сообщается, что мелкое княжество Ли, лежавшее к западу от Вэй, подверглось набегу варваров. Князь и вельможи Ли бежали в царство Вэй. В этом стихотворении и в следующем (I, III, 12) вельможи княжества Ли пеняют своему князю, что не торопится воротиться на родину, жалуются на советников вэйского князя за промедление с оказанием помощи Ли.


ВЗРОСЛА КОНОПЛЯ
НАД ПОЛОГИМ ХОЛМОМ
(I, III, 12)


Взросла конопля над пологим холмом,
Уж стелются юркие стебли кругом.
О старшие родичи наши, увы,
Прошло столько дней, мы всё помощи ждём!

Зачем же в поход не сбирается рать,
Иль, может быть, помощи надобно ждать?
Так долго зачем не выходит она?
О, верно, тому быть причина должна!

Из лис наши шубы сносились не в срок.
Иль шли колесницы не к вам на восток?13
О старшие родичи наши, от вас
Сочувствия нет, ваш обычай жесток.

Остатки, осколки мы рати былой —
В скитаньях не знаем приюта себе.
Улыбчивы, старшие родичи, вы,
Однако не внемлете нашей мольбе.


13   Смысл фразы: разве не к вам, старшие родичи, прибыли наши колесницы с сообщением о нашей беде и с просьбой о помощи? Если к вам, то почему мы не находим в вас сочувствия?


ПЕСНЬ ТАНЦОРА
(I, III, 13)


Я плясать всегда готов
Так свободно и легко...
Над высокою площадкой
Солнце в полдень высоко.

Рост могучий, я — танцор,
Выхожу на княжий двор...
Силой — тигр, берет рука
Вожжи — мягкие шелка.

Вот я в руки флейту взял
И перо фазанье сжал,
Красен стал, как от румян, —
Князь мне чару выпить дал.

На горе орех растёт
И лакрица средь болот...
Думы все мои о ком?
Там, на западе, есть дом,
В нём красавица живёт —
Там, на западе, живёт!


ПЕСНЬ ЖЕНЫ ОБ ОСТАВЛЕННОМ
РОДНОМ ДОМЕ14
(I, III, 14)


Поток выбегает к далёкому Ци15.
Стремится волна за волной.
Так сердце, тоскуя о Вэй, что ни день
Исполнено думой одной.
Прекрасные милые сёстры, под стать
Нам дружный совет меж собою держать.

Нам в Цзи по дороге пришлось ночевать
И чару прощальную в Ни выпивать...16
Коль девушка замуж выходит, она
Отца оставляет, и братьев, и мать.
Теперь бы я тёток увидеть могла
И с старшей сестрой повидаться опять!

В пути ночевать мы остались бы в Гань,
Распили бы чару прощальную в Янь17,
Мы б смазали медь на концах у осей,
Чтоб шли колесницы обратно живей,
Мы б скоро домчались обратно до Вэй —
Коль зла не боялись для чести своей!

Одна Фэйцюань в моих думах — река,
Ей вечные вздохи мои и тоска.
Там помню я Цао и Сюй18 города —
К ним сердце в печали стремилось всегда.
Коней бы запрячь мне и мчаться туда,
Чтоб скорбь разлилась, как из чаши вода!


14   Песнь о тоске женщины, выданной замуж в другое княжество, по своей родине, которую после смерти своих родителей она, в силу обычая, уже не может более посетить. Несоблюдение обычая считалось нарушением долга, приравнивалось к бесчестию.
15   Ци — река в древнем царстве Вэй. Воды потока, стремясь слиться с Ци, бегут на родину тоскующей женщины, которая ныне ей уже недоступна. Мысли женщины также устремлены к берегам Ци.
16   Цзи и Ни — местности, которые проезжала новобрачная и ехавшие с нею в качестве вторых жён её родственницы при путешествии из родного дома в другое княжество, к мужу.
17   Гань и Янь — местности, лежащие по дороге в Вэй.
18   Фэйцюань — река, Цао и Сюй — города в царстве Вэй.


ВЫШЕЛ Я ИЗ СЕВЕРНЫХ ВОРОТ
(I, III, 15)


Вышел я из северных ворот,
В сердце боль от скорби и забот.
Беден я, нужда меня гнетёт —
Никому неведом этот гнёт!
Это так, и этот жребий мой
Создан небом и судьбой самой.
Что скажу, коль это жребий мой?

Службой царскою гнетут меня,
Многие дела томят меня,
А приду к себе домой — опять
Все наперебой корят меня.
Это так, и этот жребий мой
Создан небом и судьбой самой.
Что скажу, коль это жребий мой?

Службы царской гнёт назначен мне,
Он всё больше давит плечи мне,
А приду к себе домой — опять,
Кто из близких не перечит мне?
Это так, и этот жребий мой
Создан пебом и судьбой самой.
Что скажу, коль это жребий мой?


СЕВЕРНЫЙ ВЕТЕР
(I, III, 16)


Северный ветер дыханьем пахнул ледяным,
Снежные хлопья упали покровом густым...
Если ты любишь, если жалеешь меня,
Руку подай мне — вместе отсюда бежим.
Можем ли ныне медлить с тобою, когда,
Всё приближаясь, надвинулась грозно беда?

Северный ветер... Пронзительный слышится вой —
Снежные хлопья летят над моей головой.
Если ты любишь, если жалеешь меня,
Руку подай мне — в путь мы отправимся свой.
Можем ли ныне медлить с тобою, когда,
Всё приближаясь, надвинулась грозно беда?

Край этот страшный — рыжих лисиц сторона.
Признак зловещий — воронов стая черна,
Если ты любишь, если жалеешь меня,
Руку подай мне — у нас колесница одна!
Можем ли ныне медлить с тобою, когда,
Всё приближаясь, надвинулась грозно беда?


ТИХАЯ ДЕВУШКА
(I, III, 17)


Тихая девушка так хороша и нежна!
Там, под стеною, меня ожидает она.
Крепко люблю я, но к ней подойти не могу;
Чешешь затылок, а робость, как прежде, сильна.

Тихая девушка так хороша и мила!
Красный гуань19 в подарок она принесла.
Красный гуань сверкает, как будто в огне;
Как полюбилась краса этой девушки мне.

С пастбища свежие травы она принесла.
Как хороши и красивы побеги травы!
Только вы, травы, красивы не сами собой —
Тем, что красавицей милой подарены вы!


19   Гуань — деревянный духовой инструмент.


НОВАЯ БАШНЯ
(I, III, 18)


Светла эта новая башня, ярка,
Под ней полноводная плещет река...
Ты к милому мужу стремилась — и вот
Больного водянкой нашла старика.

Там новая башня чистейшей стеной
Над ровною высится гладью речной...
Ты к милому мужу стремилась, тебе
Старик стал супругом — опухший, больной!

Для рыбы речная поставлена сеть,
Да серого гуся поймала она...
Ты к милому мужу стремилась — и вот
В супруги больного взяла горбуна!


ДВОЕ ДЕТЕЙ САДЯТСЯ В ЛОДКУ
(I, III, 19)


Двое детой садятся в лодку простую,
Тени, я вижу, на глади колеблются вод,
Думаю только о детях, тянусь к ним душою,
В сердце сомненье, в сердце тревога растёт.

Двое детей садятся в лодку простую,
Лодка, колеблясь, уходит по глади воды.
Думаю только о детях, тянусь к ним душою,
В сердце тревога: не было б с ними беды.




IV. ПЕСНИ ЦАРСТВА ЮН1




КИПАРИСОВЫЙ ЧЕЛНОК
(I, IV, 1)


Кипарисовый этот челнок унесло,
И плывёт он средь глади речной…
Ниспадали две пряди ему на чело,
Был он муж мне, и клятва осталась со мной:
Я другому до смерти не буду женой.
Ты, о мать моя, вы, небеса в вышине,
Отчего вы не верите мне?

Кипарисовый этот челнок унесло
Вдоль по краю реки, без весла...
Ниспадали две пряди ему на чело,
Он единственный мой был, я клятву дала,
Что до смерти не сделаю зла.2
Ты, о мать моя, вы, небеса в вышине,
Отчего вы не верите мне?


1   Царство Юн — удел в пределах уезда Цзи нынешней провинции Хэнань; был, как и княжество Бэй, поглощён царством Вэй. Песни этой главы традиция также связывает с событиями, имевшими место в Вэй.
2   Второе замужество для вдовы считалось в Китае до недавнего времени поступком предосудительным.


ЧЕРТОПОЛОХ
(I, IV, 2)


Так по стене чертополох пополз —
Не справится с колючками метла.
Что о гареме нашем говорят —
Я никому поведать не могла.
Когда б о том поведать я могла —
Как много было б и стыда и зла!

Так по стене чертополох пополз,
Что и не вырвешь, заросла стена.
Есть про покои женские молва —
Её передавать я не должна.
О, если всё я передать должна —
Я знаю, будет речь моя длинна.

Так по стене чертополох пополз —
Его колючки не связать в пучок.
Что про покои наши говорят —
Никто из нас пересказать не мог.
Когда б об этом ты проведать мог, —
О стыд! — тогда бы был твой суд жесток!


С СУПРУГОМ ВМЕСТЕ
ВСТРЕТИШЬ СТАРОСТЬ ТЫ
(I, IV,3)


С супругом вместе встретишь старость ты...
В подвесках к шпилькам яшмы белизна,
В наколке ты — спокойна и стройна,
Как горный пик ты, как река плавна.
В наряд узорный ты облачена.
Но если в сердце нет добра — зачем
В наряды облачается жена?

Он ярко блещет — пышный твой наряд,
Фазанами расшитый, расписной!
И словно туча чернь твоих волос —
В причёске нет ни пряди накладной,
И яшмовые серьги у тебя,
Слоновой кости гребень твой резной,
Твоё чело сияет белизной.
И кажется: с небес явилась ты,
И кажется: вот дух передо мной!

И ярко-ярко, точно яшмы блеск,
Твои одежды пышные горят,
Сорочку тонкую из конопли
Обтягивает плотно твой наряд.
И вижу я, как твой прекрасен лоб,
Округлены виски и ясен взгляд.
О, эта женщина! Подобной ей
Красы в стране нет больше, говорят.


В ТУТАХ
(I, IV, 4)


Вот иду собирать я повилику-траву,
На полях, что за Мэй3, повилики нарву.
Но о ком я тоскую, мои думы о ком?
Ах, прекрасною Цзян ту подругу зову.
Цзян меня поджидает в роще тутов одна,
Цзян в Шангуне сегодня встретить друга должна,
Цзян, меня ты проводишь над рекою — над Ци!

Время сбора пшеницы, ухожу я за ней —
Я её собираю там, на север от Мэй.
Но о ком я тоскую, мои думы о ком?
Ах, прекрасная И — имя милой моей.
И меня поджидает в роще тутов одна,
И в Шангуне сегодня встретить друга должна,
И, меня ты проводишь над рекою — над Ци.

Репу рвать выхожу я, репа нынче крупна —
Там, от Мэй на восток, созревает она.
Но о ком я тоскую, мои думы о ком?
Юн красавицу эту называют у нас!
Юн меня поджидает в роще тутов одна,
Юн в Шангуне сегодня встретить друга должна,
Юн, меня ты проводишь над рекою — над Ци!


3   Мэй — город в царстве Вэй.


ЧЕТОЙ ПЕРЕПЁЛКИ КРУЖАТ
У ГНЕЗДА
(I, IV, 5)


Четой перепёлки кружат у гнезда;
Четою повсюду сороки кружат.
Недобрый он был человек, говорят,
А мной почитался как старший мой брат.

Четою повсюду сороки кружат,
Четой перепёлки кружат у гнезда,
Недобрый он был человек, говорят,
Его господином считал я всегда.


СОЗВЕЗДИЕ ДИН ВЫСОКО НАКОНЕЦ4
(I, IV, 6)


Созвездие Дин высоко наконец,
Он в Чу воздвигать начинает дворец.
По солнцу, по тени размерил шестом
Пространство и чуский он выстроил дом.
Орех и каштан посадил он кругом,
И тис, и сумах, и катальпу над рвом —
На цитры и гусли их срубят потом.

Поднялся на древний разрушенный вал
И чуские земли кругом озирал.
Он долго взирал и на Чу, и на Тан5,
Он смерил и тень от горы, и курган,
Тутовник осматривать в чуский свой стан
Сошёл... На щите черепахи гадал6,
И добрый ответ был властителю дан!

Дожди благодатные пали с весны —
Приказ дал вознице властитель страны
Коней на звезде заревой запрягать:
В поля надо ехать, где туты видны.
Не прям ли душою властитель страны? —
В нём помыслы все глубоки и ясны.
Прекрасны большие его табуны!


4   Песнь о том, как князь Вэнь переносил свою столицу из местности Цао (см. I, III, 6) в местность Чу после разгрома её варварами в 659 г. до н. э. Наивысшее положение над горизонтом созвездия Дин поздней осенью, в десятую луну по календарю древней династии Ся, служило знаком окончания земледельческих работ для крестьян и начала строительных (повинность в пользу князя).
5   Тан — город в близком соседстве с местностью Чу.
6   Речь идёт о древнейшем из известных в Китае способов гадания. Археологами обнаружены гадательные черепаховые щиты, относящиеся ко II тысячелетию до н. э.


РАДУГА
(I, IV, 7)


Радуга встала в небе с востока —
Никто не смеет рукой указать...7
Девушка к мужу идёт, покидает
Братьев своих, и отца, и мать.

Радуга утром на западе всходит —
Будет всё утро дождь без конца.
Девушка к мужу идёт, покидает
Братьев своих, и мать, и отца.

Брака с любимым желает дева!
Видишь: в слиянье с солнцем вода,
Не знаешь ни воли небесной, ни гнева
И, верно, совсем не знаешь стыда!


7   Радуга представляется древнему комментатору примером предосудительного соития светлого мужского начала в природе (солнце) с тёмным женским (дождь), то есть зримым проявлением безудержности неба и земли. Появление радуги указывает на то, что брак, к которому стремится девушка, не удовлетворяет строгим нормам обычая и осуждается её близкими, которых она, пренебрегая знамением, безрассудно покидает.


ТЫ НА КРЫСУ ВЗГЛЯНИ...
(I, IV, 8)


Ты на крысу взгляни — щеголяет кожей,
А в тебе нет ни вида, ни осанки пригожей!
Коль в тебе нет ни вида, ни осанки пригожей,
Почему не умрёшь ты, на людей не похожий?

Посмотри ты на крысу — у неё есть зубы,
А ведь ты человек без удержу, грубый,
Если ты человек без удержу, грубый,
Чего ждёшь, кроме смерти? Что тебе любо?

Посмотри-ка: всё слажено в теле крысином.
Ты — не знаешь обряда и не славен ты чином,
Коль ни чина нет у тебя, ни обряда,
Что же, ранняя смерть для тебя — не награда?


ВСТРЕЧА ЗНАТНОГО ГОСТЯ
(I, IV, 9)


Высоко-высоко вознеслись бунчуки —
За Сюнь, за селеньем полки далеки...
Шнуры были белого шёлка у них,
Добры были кони в четверках у них.
Со свитой приехал прекрасный наш гость,
Какими дарами встречаем мы их?

И сокол поднялся на ткани знамён,
То в наших селеньях он был вознесён!
Шнурами повиты знамёна у них,
И кони в пятерках могучи у них.
Со свитой приехал прекрасный наш гость,
Какими встречаем подарками их?

И в перьях цветных в высоте засверкал
Их знак, лишь взошли колесницы на вал.
На знаке белели шнуры — для него,
Их кони в шестёрках добры — для него.
Со свитой приехал прекрасный наш гость.
О чём же рассказы пойдут у него?


МЧАЛАСЬ УТЕШИТЬ8
(I, IV, 10)


I

Мчалась утешить, коней подгоняла бичом,
К вэйскому князю спешила в родимый свой дом.
Лошади вскачь, но дорога княгини длинна —
Города Цао достичь не сумеет она.
Скачет чрез реки и степи вельможа за ней —
Он догоняет, и грудь её болью полна!


II

Думы мои не считаете добрыми вы —
Я не могу возвратиться в родимое Вэй.
Вижу сама, как меня осуждаете вы, —
Думы мои не избуду в печали моей.
Думы мои не считаете добрыми вы —
Мне не вернуться чрез реки из сюйской земли.
Вижу сама, как меня осуждаете вы,
Только вы думы мои оборвать не смогли!


III

Вот поднялась я на этот обрывистый холм,
Царских кудрей, чтоб рассеять печаль, набрала9.
Много желаний в женской таится груди —
Если б я эти желанья исполнить могла!
В княжестве Сюй мой народ осуждает меня —
Все вы, как дети, безумны от гнева и зла!


IV

Едет назад меж полей колесница моя,
Вижу, как пышно желтеет пшеница кругом.
Помощь мне надо искать у сильнейшей страны10,
Кто мне опора, найду я прибежище в ком?
Вы, о вельможи! И вы, благородства мужи!
Не осуждайте напрасно княгини своей.
Много советов, я знаю, у вас, но для Вэй
Лучше их всех исполнение воли моей!


8   Мчалась утешить — жалоба вэйской княжны, выданной в царство Сюй, на то, что ей препятствуют посетить в нарушение обычая свою родину после смерти родителей и утешить брата, находящегося в беде.
9   Царские кудри — растение, считавшееся целебным средством, разгоняющим печаль.
10   Вэй подверглось набегу варваров и не в состоянии защищаться своими силами; Сюй слишком мало и не может оказать помощь Вэй. Нужно просить помощи в чужом, более сильном царстве.




V. ПЕСНИ ЦАРСТВА ВЭЙ1




У МЕНЯ ЕСТЬ МИЛЫЙ
(I, V, 1)


I

Полюбуйся на эти извивы у берега Ци,
Что так пышно одеты бамбуком зелёным, густым.
Благородный и тонкий душою есть друг у меня —
Словно рог он резной, что обточен искусным резцом
Как нефрит огранённый, до блеска натёртый песком!
Величав он собою, степенен и важен на вид,
Он достоинства строгого полон и нравом открыт.
Благородный и тонкий душою есть друг у меня.
Мне его не забыть, он вовеки не будет забыт!


II

Полюбуйся на эти извивы у берега Ци!
Бирюзово-зелёный бамбук отразила вода.
Благородный и тонкий душою есть друг у меня —
Два прекрасных нефрита в ушах его блещут всегда
И расшитая яшмою шапка его, как звезда!
Он степенен и важен, собой величав он на вид,
И достоинства строгого полон, и нравом открыт.
Благородный и тонкий душою есть друг у меня,
Мне его не забыть, он вовеки не будет забыт!


III

Полюбуйся на эти извивы у берега Ци!
Как на ложе циновка, густеет зелёный бамбук.
Благородный и тонкий душою есть друг у меня —
Словно золото чист, будто олово светел мой друг,
Как нефритовый жезл он, как княжеский яшмовый кpyг!2
Сколь душою широк он, как сердцем безмерно велик!
Он стоять в колеснице с двойною опорой привык3.
Посмеяться умеет — он шутки искусство постиг, —
Но жестоким и грубым его не бывает язык.


1   Царство Вэй было одним из мощных удельных княжеств, сохранившим свою территориальную целостность и независимость во времена правления династии Чжоу вплоть до объединения всего Китая в единую империю династией Цинь в III в. до н. э. Князья Вэй принадлежали к роду царей Чжоу. Государство это занимало части территорий нынешних провинций Хэнань, Хэбэй и Шаньдун.
2   Удельные князья в древнем Китае по своему достоинству делились на пять степеней: гун, хоу, бо, цзы, нань. Эмблемой достоинства первых трёх степеней был нефритовый жезл — каменная пластинка продолговатой формы, двух последующих — яшмовый кружок с отверстием внутри.
3   Речь идет о колесницах с двумя вертикальными гнутыми столбиками впереди, на которые опирались, когда ехали стоя. Ездить на таких колесницах могли только лица знатного происхождения.


ТАМ РАДОСТЬ ЯВИЛАСЬ...
(I, V, 2)


Там радость явилась — в долине, где плещет поток...
О, как величав ты и как ты душою широк!
Ты спишь иль проснёшься, но всё ж без меня одинок.
Клянись: никогда бы забыть эту радость не мог!

Там радость явилась, где холм возвышался большой.
О, как величав ты с твоею широкой душой!
Ты спишь иль проснёшься — один ты, так песню запой.
Клянись же, что грешен не станешь ты передо мной.

Там радость одна для двоих, где высокая гладь...
О, как величав ты! Твоей ли души не узнать?
Ты спишь иль проснёшься один — засыпаешь опять.
Клянись! Никому ты об этом не вправе сказать!


ТЫ ВЕЛИЧАВА СОБОЙ4
(I, V, 3)


I

Ты величава собой, высока и стройна,
Виден узорный наряд под одеждою из полотна.
О новобрачная, циского князя ты дочь,
Нашему вэйскому князю теперь ты жена.
Брат твой отныне в покоях восточных дворца5,
Ты повелителю Сина в супруги дана6.
Таньский правитель — твой шурин теперь, о княжна!7


II

Пальцы — как стебли травы, что бела и нежна...
Кожа — как жир затвердевший, белеет она!
Шея — как тело червя древоточца, длинна,
Зубы твои — это в тыкве рядком семена.
Лоб — от цикады, от бабочки — брови... Княжна!
О, как улыбки твои хороши и тонки,
Светят-сверкают в глазах твоих нежных зрачки.


III

Ты высока, величавой полна красоты!
Стала на отдых меж нив за предместьями ты;
Кони в четвёрках сильны, удила их свиты
В пышно-красивые красного шёлка жгуты,
В перьях фазаньих стоят над повозкой щиты8,
Близок твой поезд. Вельможи! Спешите домой9
Пусть не томится наш князь ожиданьем пустым.


IV

В княжестве Ци сколь водой изобильна Река10,
Резво струится она и на север течёт...
С плеском там сети забросят, бывало, — и вот
Стая в сетях осетровая рвётся и бьёт...
Пышен тростник у зелёного берега вод.
Сёстры готовы к походу. Богат их наряд.
Грозен у воинов, нас провожающих, взгляд.


4   Песня о приезде в царство Вэй невесты князя Чжуана циской княжны Чжуан-цзян, о её красоте, знатности её рода. См. также (I, III, 3).
5   Восточные покои отводились обычно наследнику княжеской власти.
6   Син — древнее княжество в пределах нынешней провинции Хэбэй; в 634 г. до н. э. было поглощено царством Вэй. Сестра Чжуан-цзян была выдана замуж за синского князя.
7   Тань — соседнее с Ци мелкое княжество, присоединённое впоследствии циским князем Хуаном к своим владениям. За таньского князя также была выдана эамуж одна из сестер Чжуан-цзян.
8   Щиты скрывали от постоянных глаз едущую в повозке женщину.
9   Вельможи! Спешите домой — не задерживайтесь на приёме у князя, не мешайте ему скорее увидеть невесту.
10   Река. — Имеется в виду р. Хуанхэ.


ТЫ ЮНОШЕЙ ПРОСТЫМ
ПРИШЁЛ ВЕСНОЙ
(I, V, 4)


I

Ты юношей простым пришёл весной,
Ты пряжу выменял на шёлк цветной.
Не пряжу ты менял на шёлк цветной,
Ты к нам пришел увидеться со мной.
Чрез Ци11 с тобой я шла в весенний зной,
Пришла в Дуньцю — назад идти одной!
Отложен срок — не я тому виной,
Не слал ты сватов вовремя за мной,
Так не сердись же, милый, на меня —
Срок будет осенью — не я виной...


II

Взойду ль на обветшалый палисад,
Спешишь ли ты обратно — брошу взгляд...
Когда тебя мой не встречает взгляд —
Потоки слёз глаза мои струят.
Но лишь тебя поймает жадный взгляд —
Звучит мой смех и губы говорят:
«Ты на щите и тростнике гадал12
Несчастья нам не будет, говорят.
В повозке за приданым приезжай —
Меня с собою увезёшь назад».


III

В листве зелёной — как наряден тут,
Пока листы его не опадут!
Но ягодой его, голубка, ты
Не лакомься, хоть ягода сладка13.
Будь осторожна, девушка, и ты:
Не принимай ты ласки от дружка!
Коль завелась утеха у дружка,
О ней он всё же может рассказать...
А девушке про милого дружка
На свете никому нельзя сказать!


IV

Но высохнут тутовника листы,
На землю свалятся они, желты.
В твой дом ушла я — и три года там
С тобой вкушала горечь нищеты!
Разлились воды Ци, шумит волна,
Моей повозки занавесь влажна...
Три года я была тебе верна,
Твой путь иной, я брошена, одна!
Ты, господин, женою пренебрёг —
Менялся часто, лгал как только мог.


V

Три года я была женой, в дому
Я счёта не вела своим трудам;
Едва заснув, вставала на заре
И — день-деньской нет отдыха ногам.
Блюла я клятву — кто виновен в том,
Что ты со мною стал жестоким сам?
Не знают братья всей моей беды:
Вернуться к ним? Насмешки встречу там.
Одной терзаюсь думой и — молчу.
Себя жалею, волю дав слезам.


VI

Состарились с тобою мы, а ты
Мне в старости наполнил сердце злом!
Так Ци сжимают берега кругом,
Так сушей сжат в низине водоём14.
Я помню: волосы сплела узлом15,
Беседовали мы, смеясь, вдвоём...
Быть верным клятву дал ты ясным днем!
Ты обманул... Могла ли знать о том?
И в мыслях не держала я, поверь!
Что делать мне? Всему конец теперь.


11   Ци — река, Дуньцю — местность в царстве Вэй.
12   Имеется в виду гадание на щите черепахи. Гадали на тростнике, определяли сочетания непрерывных и прерванных прямых линий на стебле тростника и отыскивали такое же сочетание их и ответ в «Книге перемен», которая использовалась для гадания.
13   Ягоды тута одурманивают голубей. Точно так же любовь юноши может привести к печальным для девушки последствиям.
14   И то и другое имеет свои сдерживающие границы, и только ты не сдерживаешь своих поступков никакими нормами поведения.
15   Женщина вспоминает время своей юности, когда она ещё носила девичью прическу.


ТОСКА ЖЕНШИНЫ, ВЫДАННОЙ
В ЧУЖУЮ СТОРОНУ
(I, V, 5)


Длинен и тонок бамбук уды —
Рыбу ты удишь на Ци реке.
Мысли тоскливые — лишь о тебе.
Мне не прийти — я одна вдалеке.

Слева течет там Цюаньюань,
Справа там воды Ци без конца...
Девушка в дом уйдет к жениху,
Братьев покинет, и мать, и отца.

Справа там воды Ци, левей
Воды Цюаньюань16 струит...
Яшмой улыбка моя блестит,
Выйду — о пояс звенит нефрит.

Там воды Ци текут плавней,
Знаю: сосновый чёлн на ней,
Вёсла из кедра... Запрячь ли коней,
Горечь развеять тоски моей?


16   Цюаньюань (Фэйцюань) — река в царстве Вэй.


ПЕСНЬ ОБ ОТРОКЕ,
УКРАСИВШЕМ СЕБЯ ПОЯСОМ ЗРЕЛОГО МУЖА
(I, V, 6)


Горькая тыква стебли простёрла весной...
Отрок свой пояс украсил иглой костяной17...
Пусть он свой пояс украсил иглой костяной —
Разве он мудростью может равняться со мной?
Поясом зрелого мужа бахвалится он,
Кисти повисли на поясе с разных сторон.

Листья простёршая тыква мала и горька...
Отрок на пояс привесил наперстье стрелка...
Пусть он на пояс повесил наперстье стрелка,
Разве с моею сравнится искусством рука?
Поясом зрелого мужа бахвалится он,
Кисти повисли на поясе с разных сторон.


17   Пример неправомерного поступка: игла из слоновой кости являлась поясным украшением зрелого мужа, но не отрока.


СКОРБЬ МАТЕРИ, РАЗЛУЧЁННОЙ
С СЫНОМ18
(I, V, 7)


Кто скажет теперь, что река эта, Хэ19, широка?
Её и с тростинкой бы легкой я переплыла.
Кто скажет теперь, что земля эта, Сун, далека?
Привстав на носки, я глазами б ту землю нашла.

Кто скажет теперь, что река эта, Хэ, широка?
Вместить не могла даже малую лодку вода!
Кто скажет теперь, что земля эта, Сун, далека?
Я меньше чем в утро одно добежала б туда!


18   Дочь вэйской княгини Сюань-цзян, выданная замуж и княжество Сун за князя Хуаня, родила ему сына, но была затем разведена и выслана на родину. Обычай запрещал ей возвратиться в Суп, и мать не имела возможности повидать сына.
19   Хэ — р. Хуанхэ.


ТОСКА О МУЖЕ,
ПОСЛАННОМ В ПОХОД
(I, V, 8)


Грозен и смел мой супруг на войне,
Всех он прекрасней и лучше в стране.
Палицу сжал он и мчится вперёд
Прежде всех царских других воевод.

Муж на востоке... Развился с тех пор
Пухом летучим причёски убор...
Голову нечем ли мне умастить?
Чей красотою порадую взор?

Часто мы просим у неба дождя —
Солнце ж всё ярче блестит в синеве.
Мыслями вечно к супругу стремлюсь,
В сердце усталость и боль в голове!

Где бы добыть мне забвенья траву?
Я посажу её к северу, в тень.
Мыслями вечно к супругу стремлюсь.
Сердце тоскует больней что ни день.


РЫЩЕТ, ИЩЕТ ПОДРУГУ ЛИС
(I, V, 9)


Рыщет, ищет подругу лис
Там, где над Ци есть гать.
Сердце болит, что негде вам
Одежду исподнюю взять!20

Рыщет, ищет подругу лис,
Где через Ци есть брод...
Сердце болит, никто для вас
Пояса не найдёт!

Рыщет, ищет подругу лис —
Виден по берегу след...
Сердце моё болит — у вас
Даже одежды нет!


20   Существует ряд толкований этой песни. Переводчик считает, что речь в ней идёт о похотливом и хитром мужчине, стремящемся воспользоваться бедностью понравившейся ему девушки.


МНЕ ТЫ В ПОДАРОК ПРИНЁС ПЛОД АЙВЫ
(I, V, 10)


Мне ты в подарок принёс плод айвы ароматный,
Яшмой прекрасною был мой подарок обратный.
Не для того я дарила, чтоб нам обменяться дарами,
А для того, чтобы вечной осталась любовь между нами.

Мне ты в подарок принёс этот персик, мой милый!
Я же прекрасным нефритом тебя одарила.
Не для того я дарила, чтоб нам обменяться дарами,
А для того, чтобы вечной осталась любовь между нами.

Сливу в подарок принёс ты сегодня с приветом,
Я же прекрасные в дар отдала самоцветы.
Нe для того я дарила, чтоб нам обменяться дарами,
А для того, чтобы вечно осталась любовь между нами.




VI. ПЕСНИ ЦАРСКОЙ СТОЛИЦЫ1




ТАМ ПРОСО СКЛОНИЛОСЬ ТЕПЕРЬ
(I, VI, 1)


I

Там просо склонилось теперь к бороздам,
Там всходы взошли ячменя...
И медленно я прохожу по полям,
В смятении дух у меня.
И всякий, кто знает меня, говорит,
Что скорбь в моём сердце и страх.
А тот, кто не знает меня, говорит:
«Что ищет он в этих полях?»
О неба лазурная даль в вышине,
Кто пыль запустенья разнёс по стране?


II

Там просо склонилось теперь к бороздам,
Ячмень колосится давно...
И медленно я прохожу по полям,
И сердце смятеньем полно.
И всякий, кто знает меня, говорит,
Что скорбь в моём сердце и страх.
А тот, кто не знает меня, говорит:
«Что ищет он в этих полях?»
О неба лазурная даль в вышине,
Кто пыль запустенья разнёс по стране?


III

Там просо склонилось теперь к бороздам,
Зерно налилось ячменя...
И медленно я прохожу по полям,
Как тесно в груди у меня!
И всякий, кто знает меня, говорит,
Что скорбь в моём сердце и страх.
И тот, кто не знает меня, говорит:
«Что ищет он в этих полях?»
О неба лазурная даль в вышине,
Кто здесь запустенье разнёс по стране?


1   Песни царской столицы. — В эту главу входят песни, собранные в пределах личных владений царей Чжоу вокруг города Ло (вблизи современного Лояна в провинции Хэнань), куда в 769 г. до н. э. царь Чэн перенёс столицу из города Хао (территория нынешней провинции Шэньси).


ТОСКА О МУЖЕ
(I, VI, 2)


На службе у князя супруг далеко —
Не знаю, когда он вернется ко мне,
И где он теперь, и в какой стороне?
Уж куры расселись по гнездам в стене,
Склоняется к вечеру день, и с полей
Коровы и овцы бредут в тишине.
На службе у князя супруг далеко —
Как думой к нему не стремиться жене?

На службе у князя супруг далеко...
Не день и не месяц проводит подряд!
Когда же домой возвратится солдат?
Уж куры давно по насестам сидят,
Склоняется к вечеру день, и с холмов
Коровы и овцы вернулись назад.
На службе у князя супруг далеко,
Пусть голод и жажда его пощадят!


РАДОСТЬ ВОЗВРАЩЕНИЯ ИЗ ПОХОДА
(I, VI, 3)


Весел супруг мой — нет ни тревог, ни забот.
Вижу: он в левую руку шэн свой берёт2,
Машет мне правой — в дом за собою зовёт.
Как наша радость, моя и его, велика!

Весел супруг мой — он мирную радость хранит.
Вижу: для пляски в левой руке его щит3,
Машет мне правой — взойти на площадку велит.
Как наша радость, моя и его, велика!


2   Шэн — духовой язычковый музыкальный инструмент, состоящий из многочисленных бамбуковых трубок, вставленных в тыкву.
3   Щит, состоящий из пучка перьев, прикреплённых к древку, являлся обычной принадлежностью танцора.


ДУМЫ СОЛДАТА О ДОМЕ
(I, VI, 4)


Пускай возмутятся ленивые воды реки,
Но связанным брёвнам по страшен их грозный напор4,
Там наши родные от нас далеки, далеки!..
Здесь, в Шэнь5, одиноки, надолго мы стали в дозор.
Мы думу одну лишь о наших родных бережём!
В какую луну мы вернёмся в родимый свой дом?

Пускай возмутятся ленивые воды реки —
Вязанку ветвей не размечут теченьем они!
Там наши родные от нас далеки, далеки,
Здесь, в Фу6, мы дозором должны оставаться одни.
Мы думу о них лишь, мы думу о них бережём!
В какую луну мы вернёмся в родимый наш дом?

Пускай возмутятся ленивые воды реки —
Вязанка лозы уцелеет средь бешеных струй!
Там наши родные от нас далеки, далеки,
Совсем одиноки, мы стали дозором здесь, в Сюй.
Мы думу о них лишь, мы думу о них бережём!
В какую луну мы вернёмся в родимый наш дом?


4   Людей, связанных узами родства, не разъединят даже самые неблагоприятные обстоятельства.
5   Шэнь — древнее княжество, управлявшееся князьями из рода Цзян. К роду Цзян принадлежала мать чжоуского царя Пина (см. I, II, 13); Шэнь подвергалось нападениям со стороны сильного царства Чу, и поэтому чжоуский Пин-ван послал войска для защиты Шэнь.
6   Фу и Сюй — княжества, расположенные вблизи Шэнь. Их князья также принадлежали к роду Цзян.


ГЛУХАЯ КРАПИВА
(I, VI, 5)


Глубоко в долине глухая крапива растёт,
Но долгою сушью и зноем крапиву сожгло.
Покинуть супруга беда заставляет жену7,
Его покидая, вздыхает она тяжело,
Его покидая, вздыхает она тяжело,
Увидеть пришлось от супруга и горе, и зло.

Глубоко в долине глухая крапива растёт,
Она увядает, и листья её сожжены.
Покинуть супруга беда заставляет жену —
Протяжны стенанья и плач уходящей жены,
Протяжны стенанья и плач уходящей жены,
И, злобу познав, расставаться супруги должны.

Глубоко в долине глухая крапива растёт,
А зной и в низинах сырых ту крапиву пожёг.
Покинуть супруга беда заставляет жену,
С рыданьями слёзы текут — непрерывен их ток.
С рыданьями слёзы текут — непрерывен их ток;
Зачем эти слёзы? Ужель отвратят они рок?


7   Древний комментатор полагает, что речь в песне идёт о вынужденном расставании мужа и жены из-за наступившей засухи и вызванного ею голода.


ЗАЯЦ МЕДЛИТЕЛЕН
(I, VI, 6)


Заяц медлителен и осторожен,
Фазан простодушен — попал он в силок.
О, если б от жизни моей начала
Того, что я сделал, не делать я мог!
И вот во второй половине жизни
Все эти печали послал мне рок!
О, если б навеки уснуть без тревог!

Заяц медлителен и осторожен,
Фазан простодушен — он в сеть залетел.
О, если б от жизни моей начала
Вовек бы не делать мне сделанных дел!
И вот во второй половине жизни
Все эти страданья — мой горький удел!
Уснуть, не проснуться б я ныне хотел!

Заяц медлителен и осторожен,
Фазан же... в тенетах запутался он!
О, если б от жизни моей начала
Так службою не был бы я утомлён,
И вот во второй половине жизни
Здесь беды со всех я встречаю сторон!
О, пусть непробудный мне явится сон!


НА ЧУЖБИНЕ
(I, VI, 7)


Сплелись кругом побеги конопли
По берегу речному возле гор...
От милых братьев я навек вдали,
Чужого я зову отцом с тех пор...
Чужого я зову отцом с тех пор —
А он ко мне поднять не хочет взор.

Сплелись кругом побеги конопли,
Где берег ровную раскинул гладь...
От милых братьев я навек вдали,
К совсем чужой я обращаюсь — мать...
К совсем чужой я обращаюсь — мать,
Она ж меня совсем не хочет знать.

Сплелись кругом побеги конопли,
Где берег взрыт рекой подобно рву...
От милых братьев я навек вдали,
Чужого старшим братом я зову...
Чужого старшим братом я зову —
Не хочет он склонить ко мне главу.


УЙДУ ЛИ, МОЙ МИЛЫЙ,
НА СБОР КОНОПЛИ
(I, VI, 8)


Уйду ли, мой милый, на сбор конопли,
Лишь день мы в разлуке, но кажется мне:
Три месяца был ты вдали!

Сбирать ли душистые травы иду,
Лишь день мы в разлуке, а кажется мне:
Три времени года я жду!

Уйду ль собирать чернобыльник лесной,
Лишь день мы в разлуке, а кажется мне:
Три года ты не был со мной!


КОЛЕСНИЦА БОЛЬШАЯ ГРОХОЧЕТ
(I, VI, 9)


Колесница большая грохочет — гремит на пути,
В ней зелёной осокой дворцовое платье блестит.
Разве я не стремлюсь и душою и думой к тебе?
Да боюсь я тебя и не смею к тебе подойти8.

Ехал медленно ты — колесница твоя тяжела,
И одежда твоя, точно алая яшма, была.
Разве я но стремлюсь и душою и думой к тебе?
Да тебя побоялась — с тобою бежать не могла.

Хоть с тобою, мой милый, и в разных домах мы живём,
Мы умрём и могилу разделим под общим холмом.
Если скажешь, любимый, что сердцем неискренна я —
Светлым солнцем клянусь: правда в любящем сердце моём!


8   Переводчик считает, что в песне поётся о девушке, которая не решается бежать с тем, кто, одетый в дворцовое платье, сидит в колеснице для царских сановников. Нерешительность той, от чьего лица поется песня, вполне понятна. Многие песни «Шицзина» говорят о печальных для девушки последствиях такого поступка.


ВИЖУ, ВДАЛИ КОНОПЛЯ
(I, VI, 10)


Вижу, вдали конопля поднялась над пологим холмом,
Кто-то Цзы-цзе задержал там — он, верно, с другою вдвоём.
Кто-то Цзы-цзе задержал там — он, верно, с другою вдвоём —
Радость Цзы-цзе обещал, что придёт веселиться в мой дом!

Там вдалеке над пологим холмом и пшеница видна,
Кто-то Цзы-го удержал — я его ожидаю одна.
Кто-то Цзы-го удержал — я его ожидаю одна —
Он обещал мне прийти и отведать и явств, и вина!

Слива вдали над холмом — одиноко той сливе расти,
Юношей кто-то другой удержал у холмов на пути,
Юношей кто-то другой удержал у холмов на пути —
Яшмы для пояса мне обещали они принести.




VII. ПЕСНИ ЦАРСТВА ЧЖЭН1




ПРИГОЖИ ВЫ, КНЯЗЬ
(I, VII, 1)


Пригожи вы, князь, в чёрном платье своём,
Износите это — другое сошьём,
Ваш двор посетим2 и, домой возвратясь,
Отборной едой угостим мы вас, князь.

Как чёрное платье прекрасно на взгляд,
Износите — новый скроим вам наряд,
Ваш двор посетим и, домой возвратясь,
Отборной едой угостим мы вас, князь.

Как пышен одежд этих чёрный атлас!
Износите — сыщем другие для вас,
Ваш двор посетим и, домой нозвратясь,
Отборной едой угостим мы вас, князь.


1   Чжэн — первоначальное название города, пожалованного чжоуским царём Сюанем (826-781 гг. до н. э.) своему младшему брату — князю Хуаню. Город находился в пределах территории нынешней провинции Шэньси. После нападения на царство Чжоу варваров жун и перенесения столицы Чжоу на восток удел Чжэн был перенесён сыном Хуаня в пределы нынешней провинции Хэнань. Впоследствии княжество Чжэн было поглощено княжеством Хань.
2   В стихах о посещении двора царей Чжоу чжэнскими князьями речь, видимо, идёт о подворье, отведённом князю в столице Чжоу на время его службы у царя.


ЧЖУНА ПРОСИЛА Я СЛОВО МНЕ ДАТЬ
(I, VII, 2)


Чжуна просила я слово мне дать
Не приходить к нам в деревню опять,
Веток на ивах у нас не ломать.
Как я посмею его полюбить?
Страшно прогневать отца мне и мать!
Чжуна могла б я любить и теперь,
Только суровых родительских слов
Девушке нужно бояться, поверь!

Чжуна просила я слово мне дать
К нам не взбираться опять на забор,
Тутов у нас не ломать на позор.
Как я посмею его полюбить?
Страшен мне братьев суровый укор.
Чжуна могла б я любить и теперь,
Только вот братьев суровых речей
Девушке надо бояться, поверь!

Чжуна просила я слово мне дать
Больше не лазить в наш сад на беду
И не ломать нам сандалы в саду.
Как я посмею его полюбить?
Страшно мне: речи в народе пойдут.
Чжуна могла б я любить и теперь,
Только недоброй в народе молвы
Девушке надо бояться, поверь!


ШУ НА ОХОТУ ПОЕХАЛ
(I, VII, 3)


Шу на охоту поехал, по улице гонит коней —
Улица точно пуста, и людей я не вижу на ней…
Улица разве пуста и людей ты не видишь на ней?
Нет между них никого, равного Шу моему,
Всех он прекрасней лицом, всех он добрей и умней!

Шу на охоту поехал — его колесница видна.
Нет здесь, на улице нашей, умеющих выпить вина...
Разве на улице нет умеющих выпить вина?
Нет между них никого, равного Шу моему,
Он так благороден и добр — знает про это страна!

Шу по стране разъезжает — он ищет добычи для стрел.
Юношей нет здесь таких, кто бы править конями умел...
Разве здесь юношей нет, кто бы править конями умел?
Нет между них никого, равного Шу моему.
Как он собою пригож, как он отважен и смел!


ШУ НА ОХОТЕ
(I, VII, 4)


I

Шу на большую охоту ехать собрался в поля,
Вот в колесницу поднялся, правит четвёркой коней.
Вожжи в руках натянул он шёлковой ленты ровней,
Пляшут его пристяжные княжьих танцоров плавней.
Шу на охоту поехал — только болото кругом,
Разом вздымается кверху пламя зажжённых огней.
Торс обнажил он, руками тигра сжимает сильней;
Князь в колеснице — он тигра прямо сложил перед ней.
Шу я просила: не надо тигров руками ловить;
Ран от когтей берегись ты — ран не бывает страшней!


II

Шу на большую охоту ехать собрался в поля,
Вот в колесницу поднялся, правит четвёркой гнедых,
Головы вздёрнула кверху пара его коренных,
Дикие гуси в полёте — пара его пристяжных.
Шу на охоту поехал — только болото кругом.
Разом огонь разъярённый в зарослях вспыхнул густых.
Шу на охоте, наверно, лучший из лука стрелок.
Даже искусством возницы он бы похвастаться мог.
Вскачь он порою пускает, сдержит порою коней,
Пустит стрелу он и мчится, быстрый, вдогонку за ней!


III

Шу на большую охоту ехать собрался в поля,
Вот в колесницу поднялся — серых четвёрка пошла,
Вровень несут коренные головы и удила,
Две пристяжные, как руки, вслед им простёрли тела.
Шу на охоту поехал — только болото кругом —
Вспыхнул огонь, и повсюду всё он сжигает дотла.
Лошади Шу утомились — тише и медленней ход,
Реже и реже из лука стрелы свершают полёт.
Вот свой колчан отвязал он, стрелы в колчане лежат,
Лук свой он к месту приладил — едет с охоты назад.


ЦИНСКИЕ ЛЮДИ ПОД ГОРОДОМ ПЭН
(I, VII, 5)


Цинские люди3 под городом Пэн4, с этих пор
Кони четвёрками мчатся, броня — их убор.
Алый из перьев с двух копий свисает узор,
Чуткий над Хэ колесница свершает дозор.

Цинские ныне под Сяо в дозоре полки,
Грозные кони в броне, колесницы тяжки,
Подняты кверху двух копий двойные крюки;
Воины бродят по берегу Желтой реки.

Цинские люди под Чжу караулом стоят,
Кони в броне выступают так весело в ряд.
Правит возница, доспехи дозорных блестят.
Военачальник проходит, доволен и рад!


3   Цинские люди. — Имеется в виду войско, набранное в городе Чжэн и посланное князем для защиты границ от варваров ди.
4   Пэн, Сяо, Чжу — названия пунктов (местностей) на р. Хуанхэ.


БАРАНЬЯ ПРИДВОРНАЯ ШУБА
(I, VII, 6)


Баранья придворная шуба блестит,
Мягка, и гладка, прекрасна на вид.
О, это такой человек, говорят,
Судьбой он доволен и верность хранит.

А барсовый мех к рукавам прикреплён.
Отважен сей подданный, смел и силён.
О, это такой человек, говорят, —
В отчизне был правды ревнителем он.

Пышна эта шуба баранья на нём —
На ней украшенья сверкают огнем,
О, это такой человек, говорят,
Достойнейшим был он в отчизне бойцом!


ВДОЛЬ ДОРОГИ БОЛЬШОЙ Я ПРОШЛА
(I, VII, 7)


Вдоль дороги большой я прошла, не устав, —
Я держала тебя за рукав.
О, не надо теперь ненавидеть меня,
Сразу нежность былую поправ.

Вдоль дороги большой я прошла, не устав, —
Твою руку сжимая весь путь...
И теперь ты со мною жестоким не будь,
Вдруг былую любовь не забудь.


ЖЕНА СКАЗАЛА
(I, VII, 8)


Жена сказала: «Петух пропел».
Ей муж ответил: «Редеет мрак».
«Вставай, супруг мой, и в ночь взгляни,
Рассвета звёзды горят, пора!
Спеши на охоту, супруг, живей —
Гусей и уток стрелять с утра!»

Летит твой дротик, нагонит их,
Тебе, супруг, приготовлю их.
С тобой мы выпьем вдвоём вина,
Пусть будет старость у нас одна.
Готовы цитра и гусли здесь,
Пусть будет радость совсем полна.

Кто к мужу в гости к нам в дом придёт —
Получит яшму на пояс тот.
Кто другом станет тебе, супруг,
Тот примет яшму из наших рук,
Того, кто будет тобой любим,
На пояс яшмою наградим!


ДЕВА ВМЕСТЕ СО МНОЙ
В КОЛЕСНИЦЕ
(I, VII, 9)


Дева, что вместе со мной в колеснице сидит,
Сливы цветок мне напомнила цветом ланит.
Видишь, стремительно едем дорогой кругом,
Только в подвесках сверкнёт драгоценный нефрит.
Старшую Цзян мы красавицей нашей зовём —
Верно, достойна она и прелестна на вид.

С этою девой иду по дороге вдвоём,
Сливы цветку она нежным подобна лицом.
Вдоль по дорогам мы долго гуляем кругом,
Пояс в подвесках твой, яшмы бряцают на нём.
Старшую Цзян мы красавицей нашей зовём,
Добрую славу о ней навсегда сбережём!


НА ГОРЕ РАСТУТ КУСТЫ
(I, VII, 10)


На горе растут кусты,
В топях — лотоса цветы...
Не видала красоты —
Повстречался, глупый, ты.

Сосны на горах растут,
В топях ирисы цветут...
Не нашла красавца тут,
Повстречался мальчик-плут.


ЛИСТ ПОЖЕЛТЕЛЫЙ
(I, VII, 11)


Лист пожелтелый, лист пожелтелый
Ветер срывает и ночью и днём,
Песню, родной мой, начни, — я хотела
Песню продолжить, мы вместе споём.

Лист пожелтелый, лист пожелтелый
Ветер кружит и уносит с собой...
Песню продолжи, родной, — я хотела
Песню окончить вместе с тобой.


ХИТРЫЙ МАЛЬЧИШКА
(I, VII, 12)


Хитрый мальчишка
Мне слова не скажет совсем.
Иль без тебя я
Больше не сплю и не ем?

Хитрый мальчишка
Со мной не разделит еду!..
Иль без тебя я
Покоя теперь не найду?


КОЛЬ ОБО МНЕ ТЫ С ЛЮБОВЬЮ
ПОДУМАЛ
(I, VII, 13)


Коль обо мне ты с любовью подумал —
Подол приподняв, через Чжэнь5 перейду.
Если совсем обо мне ты не думал —
Нет ли другого на эту беду?
Самый ты глупый мальчишка из всех!

Коль обо мне ты с любовью подумал —
Подол приподняв, перейду через Вэй.
Если совсем обо мне ты не думал —
Нет ли другого для милой твоей?
Самый ты глупый мальчишка из всех!


5   Чжэнь, Вэй — названия рек, протекающих по территории княжества Чжэн.


КАК ОН ДОРОДЕН
(I, VII, 14)


Как он дороден, прекрасен собою на вид!
Он у дороги, меня ожидая, стоит —
Я ж не могу проводить его, сердце скорбит.

Как величав он собою и как он силён!
В дом наш вступает и ждёт меня в горнице он —
Выйти нельзя мне, и скорбью мой дух удручён.

Платьем простым я прикрою наряд расписной —
Тканой сорочки узор я прикрою холстом —
Милый, пора в колесницу коней запрягать,
Вместе отсюда уедем с тобою вдвоём.

Тканой сорочки узор я прикрою холстом,
Платьем простым я прикрою наряд расписной —
Милый, пора в колесницу коней запрягать,
Вместе отсюда уедешь с твоею женой.


ПЛОЩАДЬ ПРОСТОРНАЯ
ЕСТЬ У ВОСТОЧНЫХ ВОРОТ
(I, VII, 15)


Площадь просторная есть у восточных ворот,
Там по отлогому скату марена растёт,
Здесь же и дом твой — он близко совсем от меня,
Только далёко хозяин, что в доме живёт.

Там и каштан у восточных ворот в стороне,
Домики в ряд расположены вдоль по стене...
Разве я думою больше к тебе не стремлюсь?
Что же теперь никогда не заходишь ко мне?


ВЕТЕР С ДОЖДЁМ
(I, VII, 16)


Ветер с дождём холодны, словно лёд...
Где-то петух непрерывно поёт.
Только, я вижу, супруг мой со мной —
Разве тревога в душе не замрёт?

Ветер бушует, он резок и дик...
Вновь петушиный доносится крик.
Только, я вижу, супруг мой со мной —
Разве мне в сердце покой не проник?

Ветер с дождём, и повсюду темно...
Крик петушиный несётся в окно.
Только, я вижу, супруг мой со мной
Разве не радостью сердце полно?


ВОРОТ ОДЕЖДЫ БЛЕСТИТ
БИРЮЗОВЫЙ НА НЁМ
(I, VII, 17)


Ворот одежды блестит бирюзовый на нём.
Сердце скорбит бесконечно о милом моём.
Хоть никогда не хожу я его повидать —
Сам почему не зайдёт он проведать наш дом?

К поясу светло-зелёный привесил нефрит,
Думы мои бесконечны, и сердце скорбит.
Хоть никогда не хожу я его повидать —
Сам он меня посетить почему не спешит?

Вечно резвится он, вечно беспечный такой,
Вечно торчит он на башне стены городской.
День лишь его не увижу, а сердце моё
Словно три месяца ждёт, истомится тоской!


БУРНЫЕ ВОДЫ РЕКИ
(I, VII, 18)


Бурные воды реки —
Связка ж ветвей поплыла, невредима.
Кто так сердцами близки —
Я лишь и ты, мой любимый!
Слову людскому не верь,
Люди обманут, любимый...

Бурные воды — взгляни...
Нот, но растреплют плетёнку с дровами.
Кто нам душою сродни? —
Только друг другу мы сами!
Слову людскому не верь,
Люди неискренни с нами.


ВОТ ИЗ ВОСТОЧНЫХ ВОРОТ ВЫХОЖУ
(I, VII, 19)


Вот из восточных ворот выхожу я — там в ярких шелках
Девушки толпами ходят, как в небе плывут облака.
Пусть они толпами ходят, как в небе плывут облака,
Та, о которой тоскую, не с ними она — далека.
Белое платье ты носишь и ткань голубую платка —
Бедный наряд, но с тобою лишь радость моя велика.

Я выхожу из ворот через башню в наружной стене6,
Девушек много кругом, как тростинки они по весне.
Пусть же толпятся кругом, как тростинки они по весне,
Думой не к девушкам этим в сердца стремлюсь глубине.
Белое платье простое и алый платок на тебе —
Бедный наряд, но счастье, с тобой лишь приходит ко, мне!


6   Имеется в виду башня на глинобитной стене изогнутой формы, сооружаемой вокруг ворот в главной стене города. Эта стена и башня на ней прикрывали таким образом доступ к воротам в город.


В ПОЛЕ ЗА ГОРОДОМ
ТРАВЫ ПОЛЗУЧИЕ ЕСТЬ
(I, VII, 20)


В поле за городом травы ползучие есть,
Вижу — на травах повисла роса тяжело.
Знаю — прекрасный собою здесь юноша есть,
Вижу, как чисто его и прекрасно чело.
Так неожиданно мы повстречались — и вот
Я утолила желанье, что в сердце легло.

В поле за городом травы ползучие есть,
Росы висят на траве тяжелы и густы.
Знаю — прекрасный собою здесь юноша есть,
Брови и лоб — как прекрасны они и чисты!
Так неожиданно мы повстречались — и вот
Радостно вместе с тобой мне, и радостен ты.


В ТРЕТЬЮ ЛУНУ,
ПРАЗДНИК СБОРА ОРХИДЕЙ
(I, VII, 21)


I

Той порой Чжэнь и Вэй
Разольются волнами
И на сбор орхидей
Выйдут девы с дружками.
Молвит дева дружку:
«Мы увидимся ль, милый?»
Оп в ответ: «Я с тобой,
Разве ты позабыла?»
«Нет, опять у реки
Мы увидимся ль, милый?
На другом берегу
Знаю место за Вэй я —
На широком лугу
Будет нам веселее!»
С ней он бродит над Вэй,
С ней резвится по склонам
И подруге своей
В дар подносит пионы.


II

Глубоки Чжэнь и Вэй,
Мчат прозрачные волны,
Берег, в день орхидей
Дев и юношей полный...
Дева молвит дружку:
«Мы увидимся ль, милый?»
Он в ответ: «Я с тобой.
Разве ты позабыла?»
«Нет, опять у реки
Мы увидимся ль, милый?
На другом берегу
Знаю место за Вэй я —
На широком лугу
Будет нам веселее!»
С ней он бродит над Вэй,
С ней резвится по склонам
И подруге своей
В дар подносит пионы.




VIII. ПЕСНИ ЦАРСТВА ЦИ1




«СЛЫШУ, ДАВНО УЖ ПРОПЕЛ ПЕТУХ...»
(I, VIII, 1)


«Слышу, давно уж пропел петух,
Шум на дворе наполняет слух!» —
«Рано ещё, не поёт петух, —
Это гудение синих мух».

«Уж на востоке заря ясна,
Полон твой двор, пробудись от сна!» —
«То не заря на востоке ясна —
То поднялась и блестит луна».
«Слышу я крыльев летящих звон.
Сладок с тобой, господин мой, сон —
Только собрался народ и ждёт,
Нас ненавидеть не должен он!»


1   Ци было одним из наиболее сильных царств эпохи Чжоу. Владения его занимали значительную часть Шаньдунского полуострова. Властители Ци принадлежали к роду Цзян.


ВЗАИМНЫЕ ПОХВАЛЫ ОХОТНИКОВ
(I, VIII, 2)


«Как на охоте вы, сударь, ловки и быстры!» —
Так повстречался я с ним возле Нао горы.
Вместе двух вепрей матёрых мы гнали, и он
Ловкость мою похвалил, отдавая поклон.

«Сударь, прекрасней охотника трудно найти!» —
Встретил его я пред Нао горой на пути,
Там двух лосей мы погнали с ним вместе — и что ж, —
Он поклонился, сказав, что и я был хорош!

«Вы совершенны в искусстве охоты, о друг!» —
Встретил его под горой я от Нао на юг.
Вместе погнали мы двух под горою волков —
Он мне, склоняясь, сказал, что и я, мол, таков!


ВСТРЕЧА НЕВЕСТЫ
(I, VIII, 3)


Ты у ворот, где заслон перед входом2, меня ожидал,
Белого шёлка шнуры ты к закладкам ушным привязал,
К ним прикрепил самоцветы — каждый прекрасен и ал.

Там на открытом дворе у крыльца ожидал меня ты.
Вдеты в закладки ушные зелёного шелка жгуты,
В уши свои самоцветы редчайшей вложил красоты!

Встретив меня, по ступеням ты вводишь невесту в свой дом,
Жёлтые ленты к закладкам в уборе твоём,
Вижу — в ушах самоцветы искрятся-сверкают огнём!


2   Заслон перед входом — экран или стена, поставленная непосредственно перед воротами и закрывавшая с улицы вид на дом и внутренний двор; загородка от злых духов, которые, как считалось, летают только по прямой.


СОЛНЦЕ ЛЬ С ВОСТОКА
ПОДНИМЕТСЯ ДНЁМ
(I, VIII, 4)


Солнце ль с востока поднимется днём —
Эта прекрасная дева придёт,
День проведёт она в доме моём,
День проведёт она в доме моём,
Следом за мною пришла она в дом.

Ночью луна ль на востоке видна —
Эта прекрасная дева со мной:
В доме за дверью моею она,
В доме за дверью моею она,
Следом за мною и выйти должна.


В ТУМАНЕ
(I, VIII, 5)


В тумане ещё не светлеет восток,
Он платье набросил поспешно, как мог;
Сорочку он спутал с халатом своим —
С приказом от князя прислали за ним.

В тумане восток не сверкает в лучах,
Он платье набросил своё впопыхах;
Он спутал с сорочкой халат, торопясь, —
Приказ передали, что требует князь.

Я ив наломал и обнёс огород,
Шёл мимо дурак — остерёгся и тот;
А князь когда день, когда ночь, не поймёт
Со светом не будит, так ночью зовёт!


ЮЖНЫЕ ГОРЫ ВОЗВЫСИЛИСЬ3
(I, VIII, 6)


I

Южные горы возвысились в той стороне,
Лис только бродит за самкой один в вышине4.
В княжество Лу вся дорога проходит ровна.
Циская наша княжна в дом проедет по ней,
Наша княжна в дом супруга уж едет по ней —
Вам для чего неустанно грустить в тишине?


II

Туфель пеньковых пять пар подобрала она,
Пара подвязок на шапке — ровна их длина5.
В княжество Лу там дорога проходит ровна,
Наша княжна проезжает дорогою там,
Наша княжна уже едет дорогою там —
Вам для чего выезжать за княжной по следам?


III

В поле своём коноплю ты посеять хотел —
Поле вспаши поперёк и в длину до конца.
В дом свой супругу ты ныне ввести захотел —
Должен тогда известить ты и мать и отца6.
Мать и отца известил ты, обряды уже свершены —
Мужу зачем выполнять все желанья жены?


IV

Как поступить, коль ты дров нарубить захотел?
Разве не станешь рубить, как и все, топором?
В дом свой супругу ты ныне ввести захотел —
Разве без сватов введёшь ты супругу в свой дом?
Ныне сосватал и ввёл ты супругу в свой дом —
Крайности эти зачем ещё в доме твоём?


3   Южные горы возвысились. — Древние комментаторы указывают, что в песне нашли отзвук следующие события. В 708 г. до н. э. князь Хуань, владетель удела Лу, женился на циской княжне Вэнь-цзян, питавшей непозволительную склонность к своему брату, князю Сяну. Когда последний стал правителем в Ци, Хуань посетил Ци вместе с супругой, хотя обычай запрещал Вэнь-цзян возвращение на родину после смерти родителей. Встретившись, брат и сестра вступили в кровосмесительную связь, князь Хуань был убит.
4   Похотливому лису, обитающему в высоких горах, уподоблен князь Сян, занявший высокое положение и творивший неправедное.
5   Речь здесь идёт о приготовлениях к свадьбе, и парность вещей в данном случае символизирует брак.
6   Или, если отец и мать уже умерли, сделать провозглашение о будущей свадьбе перед их таблицами в храме предков.


НЕ НАДО ЗАПАХИВАТЬ ПАШНЮ,
ЧТО ТАК ВЕЛИКА
(I, VIII, 7)


Не надо запахивать пашню, что так велика, —
Лишь плевелы пышные там разрастутся вокруг.
Не надо о том вспоминать, кто далёко теперь, —
Усталому сердцу опять исстрадаться от мук.

Не надо запахивать пашню, что так велика, —
Лишь плевелы встанут густые, густые на вид.
Не надо о том вспоминать, кто далёко теперь, —
Твоё утомлённое сердце опять заболит.

Прекрасен, казалось, ребёнок, и нежен, и мал,
И волосы он, как дитя, в два пучка собирал —
Но малое время прошло, ты его повидал,
Глядишь — он и в шапке теперь и мужчиною стал!


ОХОТНИК
(I, VIII, 8)


То кольца на гончих собаках звенят —
Хозяин их добр, и пригож он на взгляд.

Звенит на собаке двойное кольцо7
С густой бородой он, прекрасно лицо.

Тройное кольцо на собаке звенит —
С густой бородой он, красавец на вид.


7   Двойное, тройное кольцо — кольца с подвешенными внутри кольцами меньшего размера.


СОВСЕМ ОБВЕТШАЛА МЕРЕЖА
(I, VIII, 9)


Совсем обветшала мережа в запруде у нас —
В неё только щука с лещом и попались пока.
То циская дочь выезжает в супружеский дом,
И свита её многочисленна, как облака.

Совсем обветшала мережа в запруде у нас —
В неё только линь и попался сегодня с лещом.
То циская дочь выезжает в супружеский дом,
И движется свита за ней непрерывным дождём.

Совсем обветшала мережа в запруде у нас —
И рыба свободно проходит в мереже такой...
То циская дочь выезжает в супружеский дом,
И свита за нею течёт непрерывной рекой.


ГОНИШЬ, ТОРОПИШЬ КОНЕЙ
(I, VIII, 10)


Гонишь, торопишь коней, и возок громыхает, гремит;
Алою кожей обит он, плетёным бамбуком закрыт.
Эта дорога из Лу8 пролегает, гладка и ровна;
Циская наша княжна в дом родимый с ночлега спешит.

Лошади скачут в четвёрке, прекрасны они и черны.
Вожжи с четвёрки свисают, они и мягки и длинны.
Эта дорога из Лу пролегает, гладка и ровна —
Счастье и радость являет лицо этой циской княжны.

Вэнь9 многоводные волны широким потоком струит;
Много по этой дороге людей проходящих спешит.
Эта дорога из Лу пролегает, гладка и ровна;
Циская наша княжна проезжает, беспечна на вид.

Вэнь многоводные волны стремит, и струится вода;
Толпы людей по дороге проходят туда и сюда.
Эта дорога из Лу пролегает, гладка и ровна.
Циская наша княжна проезжает, беспечна, горда.


8   Лу — княжество, лежащее к югу от Ци на полуострове Шаньдун.
9   Вэнь — река, естественный рубеж между княжествами Ци и Лу.


СКОЛЬ ВИДОМ ВЕЛИЧАВ ТЫ
(I, VIII, 11)


Сколь видом величав ты, о хвала!
Как ты высок и строен, как мила
Была краса широкого чела,
Прекрасных глаз и твоего чела!
Легка походка важная была,
Всегда метка была твоя стрела.

О сколь ты славен в блеске красоты,
Твои глаза прекрасные чисты,
Достоинства исполнены черты.
Ты целый день из луки бьёшь в мишень,
И стрелы не выходят за щиты10.
О, нам воистину племянник ты!

Достоинствам твоим потерян счёт:
Глаза чисты, прекрасен лоб, но вот
Ты пляску начал — всё вокруг замрёт.
Стрела взлетит и цель насквозь пробьёт,
Все в точку стрелы устремляют лёт —
В годину смут ты крепкий нам оплот!


10   И стрелы не выходят за щиты — то есть за квадратные куски кожи, которые пришивались к центру мишеней.




IX. ПЕСНИ ЦАРСТВА ВЭЙ1




ЛЁГКИЕ ТУФЛИ
(I, IX, 1)


Лёгкие туфли свои из пеньки
Даже и в холод готов он носить —
Нежные женские руки теперь
Платье ему не поленятся сшить.
Пояс и ворот я сшила — он рад,
Мужу понравился сшитый наряд.

Видом хорош он спокойным своим;
Влево отходит — уступит другим2.
С гребнем на поясе он костяным.
Низкие сердцем — в супруге моём
Видят упрёки жестокие им!


1   Удел Вэй, песни которого собраны в настоящей главе, в отличие от царства Вэй (см. примеч. к главам III, IV, V), представлял собой небольшое княжество, занимавшее незначительную территорию в пределах нынешней провинции Шаньси. В 660 г. до н. э. удел был поглощён княжеством Цзинь.
2   В древнем Китае правая сторона считалась более почётной, поэтому отойти в левую сторону, уступив другому место справа, являлось выражением вежливости.


НАД РЕКОЮ ФЭНЬ
(I, IX, 2)


Щавель по низинам над Фэнь-рекой3
Она собирает проворной рукой.
Ты, сударь, конечно, нет спору о том,
Прекрасен безмерно, красавец такой!
Прекрасен безмерно, красавец такой,
Но всё ж до правителя княжьих путей4
Тебе ещё так далеко!

Над Фэнь над рекою, где берег высок,
Сберёт она каждый на тутах листок.
Ты, сударь, конечно, нет спору о том,
Прекрасен собой, как весенний цветок!
Прекрасен собой, как весенний цветок,
Но всё ж от начальника колесниц
Ты, сударь, обличьем далёк!

Над Фэнь, там, где берег пологий извит,
Она, подорожник срывая, стоит.
Ты, сударь, конечно, нет спору о том,
Прекрасен собою, как чистый нефрит!
Прекрасен собою, как чистый нефрит,
Но всё ж у правителя княжеских дел
Получше бы должен быть вид!


3   Фэнь — приток р. Хуанхэ, протекающий по территории современной провинции Шаньси.
4   Правитель княжьих путей — ведающий колесницами князя. Эти обязанности возлагались на лиц знатного происхождения.


ПЕРСИКОМ БЛАГОУХАЮТ
САДЫ
(I, IX, 3)


Персиком благоухают сады,
Годны для пищи, созрели плоды...
Сердце печалью томится, а я
Песни пою, точно нет и беды.
Те, кто не знает меня, говорят:
«Воин вы, сударь, и очень горды!»
Люди такие, пожалуй, правы, —
Что им на это ответите вы?
В сердце печаль и тоска у меня —
Кто из них знает причину? Увы!
Кто из них знает причину? Увы!
Не утруждает никто головы!

Есть и жужубы в саду, и у всех
В пищу годится созревший орех.
Сердце печалью томится, иль мне
Царство объехать для ради утех?
Те, кто не знает меня, говорят:
«Вы в беспредельный впадаете грех!»
Люди такие, пожалуй, правы, —
Что им на это ответите вы?
В сердце печаль и тоска у меня —
Кто из них знает причину! Увы!
Кто из них знает причину? Увы!
Не утруждает никто головы.


ВЗБИРАЮСЬ ЛИ Я
НА ВЫСОКИЙ ХРЕБЕТ
(I, IX, 4)


Взбираюсь ли я на высокий хребет
Поросших лесами гор,
Всё к хижине той, где отец живёт,
Я вновь обращаю взор.
Я знаю: отец теперь тяжко вздохнёт:
«Ведь сын мой на ратную службу идёт,
Покоя на службе не будет ему
Все ночи и дни напролёт.
Смотри ж, береги себя, младший сын мой,
Смотри же — вернись обратно домой,
От дома родного вдали
В земле не останься чужой».

Всё выше всхожу на крутой хребет
Нагих каменистых гор,
И к хижине той, где мать живёт,
Я вновь обращаю взор.
И знаю я: мать моя горько вздохнёт:
«Дитя моё к князю на службу идёт,
Не будет он ведать покоя и сна
Все ночи и дни напролёт.
Смотри ж — берегись от близких вдали,
Смотри ж — возвратись из чужой земли,
Чтоб брошенный труп твой вдали от меня
Лежать не остался в пыли».

Всё выше и выше всхожу на хребет
По склону отвесных гор,
На хижину эту, где брат мой живёт,
Последний бросаю взор...
Я знаю, мой брат теперь тяжко вздохнёт:
«Брат младший мой к князю на службу идёт,
На службе с друзьями в согласии будь
Все ночи и дни напролёт.
Смотри ж, берегись, любимый мой брат,
Смотри же, вернись с чужбины назад,
Чтоб смерть не сразила тебя на пути,
Домой возвратись, солдат!»


НА СБОРЕ ЛИСТЬЕВ ТУТА
(I, IX, 5)


Где занято несколько моу5 под тутовым садом,
Там листья сбирают и бродят в саду за оградой.
Там шепчут: «Пройтись и вернуться с тобою я рада».

А дальше за садом, где туты посажены были,
Там сборщики листьев гуляли и вместе бродили.
Шептали: «С тобою пройдемся мы», — и уходили...


5   Моу — мера земли; колебалась от 100 до 240 кв. бу (двойных шагов).


УДАРЫ ЗВУЧАТ ДАЛЕКИ,
ДАЛЕКИ
(I, IX, 6)


I

Удары звучат далеки, далеки...
То рубит сандал дровосек у реки,
И там, где река омывает пески,
Он сложит стволы и сучки...
И тихие полны струятся — легки,
Прозрачна речная вода...
Вы ж, сударь, в посев не трудили руки
И в жатву не знали труда —
Откуда ж зерно с трёхсот полей
В амбарах ваших тогда?
С облавою вы не смыкались в круг,
Стрела не летела из ваших рук —
Откуда ж висит не один барсук
На вашем дворе тогда?
Мы вас благородным могли б считать,
Но долго ли будете вы поедать
Хлеб, собранный без труда?


II

Удары звучат далеко, далеко...
Колёсные спицы привычной рукой
Тесал дровосек над рекой.
На берег он сложит те спицы свои.
Над гладью недвижной воды покой,
Прозрачна речная вода.
Но хлеб ваш посеян не вашей рукой,
Вы в жатву не знали труда.
Откуда же, сударь, так много снопов
На ваших полях тогда?
Мы вас благородным могли бы счесть,
Когда б перестали вы в праздности есть
Хлеб, собранный без труда!


III

Далёкий топор всё звучал и звучал —
Ободья колёс дровосек вырубал.
И ныне обтёсанный, крепкий сандал
Он сложит на берег реки.
Кругами расходится медленный вал,
Прозрачна речная вода...
Нет, наш господин ни в посев не знал,
Ни в жатву не знал труда —
Откуда же триста амбаров его
Наполнены хлебом тогда?
Он с нами охоты не вёл заодно,
И дичи из лука не бил он давно,
Откуда ж теперь перепёлок полно
На этом дворе тогда?
Коль он благородным себя зовёт,
Пускай же не ест без тревог и забот
Хлеб, собранный без труда!


БОЛЬШАЯ МЫШЬ
(I, IX, 7)


Ты, большая мышь, жадна,
Моего не ешь пшена.
Мы трудились — ты хоть раз
Бросить взгляд могла б на нас.
Кинем мы твои поля —
Есть счастливая земля,
Да, счастливая земля!
В той земле, в краю чужом
Мы найдём свой новый дом.

*  *  *

Ты, большая мышь, жадна,
Моего не ешь зерна.
Мы трудились третий год —
Нет твоих о нас забот!
Оставайся ты одна —
Есть счастливая страна,
Да, счастливая страна,
Да, счастливая страна!
В той стране, в краю чужом,
Правду мы свою найдём.


*  *  *

На корню не съешь, услышь,
Весь наш хлеб, большая мышь!
Мы трудились столько лет —
От тебя пощады нет.
Мы теперь уходим, знай,
От тебя в счастливый край,
Да, уйдём в счастливый край,
Да, уйдём в счастливый край!
Кто же в том краю опять
Нас заставит так стонать?




X. ПЕСНИ ЦАРСТВА ТАН1




ДАВНО УЖЕ В ДОМЕ СВЕРЧОК
ЗАЗВЕНЕЛ
(I, X, 1)


Давно уже в доме сверчок зазвенел,
К концу приближается год,
И коль не вкусили мы радость теперь —
День минет и месяц уйдёт!
Не радуйся слишком, как ты бы хотел,
Но вспомни о жизни, что ждёт;
Пусть радость и счастье имеют предел
Ты должен бояться невзгод!

Давно уже в доме сверчок зазвенел,
И дни убегают в году,
И коль не вкусили мы радость теперь —
Дни минут и луны уйдут!
Не радуйся слишком, как ты бы хотел,
Но вспомни: труды ещё ждут;
Пусть радость и счастье имеют предел
Ты должен быть предан труду.

Давно уже в доме сверчок зазвенел,
Не слышно телег — тишина,
И коль не вкусили мы радость теперь —
День канет и минет луна!
Не радуйся слишком, как ты бы хотел,
Но вспомни, что горесть грозна;
Пусть радость и счастье имеют предел,
Да будет с тобой тишина!


1   Удел Тан был пожалован чжоуским царём Чэном своему младшему брату в 1106 г. до н. э. Впоследствии название удела было изменено на Цзинь, а столица его перенесена с территории в нынешней Шаньси на территорию в пределах нынешнего Шаньдуна. Удел Цзинь (Тан) был одним из самых могущественных княжеств эпохи династии Чжоу.


ПЕСНЬ О СКУПЦЕ
(I, X, 2)


С колючками ильм вырастает средь гор,
А вяз над низиною ветви простёр.
Есть много различных одежд у тебя,
Но ты не наденешь свой лучший убор;
Повозки и лошади есть у тебя,
Но ты не поскачешь на них на простор.
Ты скоро умрёшь, и другой человек
Весь скарб твой присвоит, захватит и двор.

Сумах вырастает средь горных высот,
А слива в низине растёт средь болот.
Есть внутренний дворик и дом у тебя —
Никто их как следует не подметёт.
Там есть барабаны и колокол есть,
Никто только в них не стучит и не бьёт.
Ты скоро умрёшь, и другой человек
Владеть твоим домом богатым придёт!

Сумах вырастает на склоне крутом,
Каштаны в низине растут под холмом.
Есть яства, хмельное вино у тебя,
Но гуслей не слышим мы в доме твоём.
Ты счастлив не будешь и дни не продлишь
Игрою на гуслях своих за вином.
Ты скоро умрёшь, и другой человек
Хозяином вступит в оставленный дом.


БУРНЫЕ, БУРНЫЕ ВОДЫ
(I, X, 3)


Бурные, бурные воды реки2.
Чисто омытые белые скалы.
В белой одежде, что с воротом алым,
В У3 я тебя, милый мой, провожала.
Свижусь ли я, мой любимый, с тобою?
Только о радости я помышляла.

Здесь, в возмутившихся водах реки,
Белые скалы до блеска омыло.
Белое платье я алым расшила,
В Ху за тобою иду я, мой милый.
Скоро увижусь, любимый, с тобою —
Вот и тревогу забыла.

Бурные, бурные воды реки,
Белые скалы видны над волнами.
Слышу твой зов — не осмелимся сами
Тайну кому-то поведать словами!


2   Бурные, бурные воды реки... См. Нравы царств, гл. VI, примеч. 4.
3   У и Ху — названия селений в Тан.


ПЕСНЬ О ПРОЦВЕТАНИИ
И МОГУЩЕСТВЕ РОДА
(I, X, 4)


Перцового дерева крупные зёрна
Обильны, уж полон для мерки сосуд;
Вы ж, сударь, могучи собою и рослы,
Достоинством равного вам не найдут!
Перцовое дерево выросло тут,
На дереве шапкою ветви растут.

Перцового дерева крупные зёрна
Обильны, уж пригоршни обе полны;
Вы ж, сударь, могучи собою, и рослы,
И духом своим благородным сильны!
Перцовое дерево выросло тут,
На дереве шапкою ветви растут.


ДВАЖДЫ ХВОРОСТ ЖГУТОМ ОХВАТИВ,
Я ВЯЗАНКУ СЛОЖИЛА
(I, X, 5)


Дважды хворост жгутом охватив, я вязанку сложила,
В эту пору тройное созвездие4 в небе светило.
В этот вечер — не знаю, что это за вечер сегодня —
Я тебя увидала — собою прекрасен мой милый.
Почему же таким ты, почему же таким ты
Был прекрасным и добрым, мой милый?

Я связала охапку травы, положила на плечи...
Три звезды нам светили на юго-востоке в тот вечер.
В этот вечер — не знаю, что это за вечер сегодня —
Но с тобою мы встретились — это нежданная встреча!
Почему же с тобою, почему же с тобою
Так отрадна нежданная встреча?

Я из веток вязанку сложил, опоясал в два круга,
Три звезды перед дверью моею светили нам с юга.
В этот вечер — не знаю, что это за вечер сегодня, —
Но тебя я увидел внезапно — прекрасна подруга!
Почему же собой ты, почему же собой ты
Так мила и прекрасна, подруга!


4   Тройное созвездие. — Имеются в виду три звезды из созвездия Скорпиона.


ПЕСНЬ ОБ ОДИНОКОМ ДЕРЕВЕ
(I, X, 6)


Груша растёт от деревьев других в стороне,
Ветви раскинулись в разные стороны, врозь,
Так же и я одиноко брожу по стране.
В спутники разве чужого не мог бы я взять?
Но не заменит он брата родимого мне!
Вы, что проходите здесь по тому же пути,
Что ж не идёте вы с тем, кто совсем одинок?
Близких и братьев лишён человек, почему
В горе ему на дороге никто не помог?

Груша растёт от деревьев других в стороне,
Ветви раскинулись, густо листвой обросли...
Так же один, без опоры скитаюсь вдали...
В спутники разве чужого не мог бы я взять?
Только чужие родных заменить не могли!
Вы, что проходите здесь по тому же пути,
Разве не жаль вам того, кто совсем одинок?
Близких и братьев лишён человек — почему
В горе ему на дороге никто не помог?


ПЕСНЯ О ВЕРНОСТИ ГОСПОДИНУ
(I, X, 7)


В барашковой шубе с каймой из пантеры
Ты с нами суров, господин наш, без меры.
Другого ужели нам нет господина?
Служили мы исстари правдой и верой.

Рукав опушён твой пантерой по краю.
Ты с нами жесток — мы в труде изнываем.
Другого ужели нам нет господина?
Мы старую верность тебе сохраняем.


ГУСИ
(I, X, 8)


То дикие гуси крылами шумят,
К могучему дубу их стаи летят —
На службе царю я усерден, солдат.
Я просо не сеял, забросил свой сад.
Мои старики без опоры... Мой взгляд
К далёкой лазури небес устремлён:
Когда ж мы вернёмся назад?

То гуси, шумя, направляют полёт
Туда, где жужуб густолистый растёт.
Нельзя быть небрежным на службе царю —
Я просо посеять не мог в этот год.
Отец мой и мать моя... Голод их ждёт!
Когда, о далёкое небо, скажи,
Конец этой службе придёт?

Пусть гуси свои вереницы сомкнут,
Слетаясь на пышный, развесистый тут.
Нельзя нерадиво служить — и в полях
Ни рис, ни маис в этот год не растут.
Отец мой и мать где пищу найдут?
О дальнее синее небо, верни
Солдату привычный труд!


РАЗВЕ МОЖНО СКАЗАТЬ
(I, X, 9)


Разве можно сказать, что я сам не имею одежды?
Семь различных нарядов теперь у меня;
Только нынешний дар твой, вот эти одежды
Будут много удобней и лучше, поверь, для меня.

Разве можно сказать, что я сам не имею одежды?
Но различных одежд было шесть у меня.
Только нынешний дар твой, вот эти одежды
И теплей, и удобней нарядов, что есть у меня.


ОДИНОКАЯ ГРУША
(I, X, 10)


Вот одинокая груша растёт.
Влево она от пути.
Милый ко мне, одинокой, домой
Всё собирался прийти.
Сердцем моим так люблю я его!
Чем напою, накормлю я его?

Вот одинокая груша растёт
Там, где пути поворот.
Милый ко мне, одинокой, домой
Звать на гулянье придёт.
Сердцем моим так люблю я его!
Чем напою, накормлю я его?


ПРОЧНО ОКУТАН ТЕРНОВНИК
ПЛЮЩОМ
(I, X, 11)


Прочно окутан терновник плющом,
Поле с тех пор зарастает вьюнком.
Он, мой прекрасный, на поле погиб —
Как проживу? Одиноким стал дом.

Плющ протянулся — жужубы укрыл,
Вьётся на поле вьюнок у могил.
Он, мой прекрасный, на поле погиб —
Я одинока, никто мне не мил.

Рог изголовья5 красив и, как свет,
Блещет парчой покрывало — и нет
Мужа со мной, мой прекрасный погиб,
Я одиноко встречаю рассвет.

Летние дни без конца потекут,
Будут мне зимние ночи долги...
Кажется: минут века, лишь тогда
Снова я свижусь с моим дорогим6.

Будут мне зимние ночи долги,
Летние дни без конца потекут...
Кажется: минут века, лишь тогда
С ним обрету я в могиле приют.


5   Рог изголовья — вырезанный из рога валик, который, отходя ко сну, подкладывают под голову.
6   Вдове кажется, что ещё очень не скоро соединится она с погибшим мужем в его последнем прибежище.


СОБРАЛА Я ЛАКРИЦУ
(I, X, 12)


Часто сбором я лакрицы занята
На вершине Шоуянского хребта.
А что люди говорят, — всё лгут они,
Этим толкам не доверься ты спроста,
Эти речи, эти речи отклони!
Не считай их сплетни правдой, помяни:
Всё, что люди ни болтают, лгут они.
Что их речи? Толки лживые одни!

Собирала там я заячью траву,
Я её под Шоуяном рву да рву.
А что люди говорят, — всё лгут они,
Ты не верь, не слушай лживую молву,
Эти речи, эти речи отклони.
Не считай их речи правдой, помяни:
То, что люди говорят, — всё лгут они.
Что их речи? Толки лживые одни!

Собирать мне репу в поле там опять,
На восток от Шоуяна собирать!
А что люди говорят, — всё лгут они,
Ты не верь, не надо сплетням их внимать.
Эти речи, эти речи отклони.
Не считай их речи правдой, помяни:
Всё, что люди ни болтают, лгут они.
Что их речи? Толки лживые одни!




XI. ПЕСНИ ЦАРСТВА ЦИНЬ1




ГРОМ КОЛЕСНИЦ ВСЁ СЛЫШНЕЙ
(I, XI, 1)


Гром колесниц всё слышней и слышней;
Белые пятна на лбах у коней.
В горнице мужа не вижу ещё,
Только слуга наш по-прежнему в ней.

Вижу сумах я у горных высот.
Вижу в низинах каштан у болот.
Только супруга завидела я,
Рядом садимся, он гусли берёт.
Радость ужель не вкусить нам теперь?
Старость настанет, и время уйдёт.

Вырос на взгорьях возвышенных тут,
Тополи там по низинам растут.
Только супруга завидела я,
Рядом садимся мы, шэны поют.
Радость ужель не вкусить нам теперь?
Смерть приближается, годы уйдут!


1   Цинь — крупное царство в древнем Китае; постепенно поглощая один удел за другим, подчинило себе весь Китай и впервые объединило его в III в. до н. э. в мощную империю. Древняя столица Цинь находилась на территории нынешней области Циньчжоу в провинции Ганьсу.


КНЯЗЬ НА ОХОТЕ
(I, XI, 2)


Чёрная блещет железом четвёрка дородных коней,
Собраны в руку возницы три пары поводьев-ремней,
Князь в колеснице сидит, и любимые слуги его
Ныне охотиться будут и вслед выезжают за ней.

Гонят по времени года пригодных для жертвы самцов2,
Те, что пригодны для жертвы, ныне самцы велики!
Князь лишь прикажет вознице левей колесницу держать,
Пустит стрелу и сразит он — все стрелы у князя метки.

Северным парком с охотой теперь отправляется князь,
Кони привычною рысью в четвёрке бегут, торопясь.
Лёгкая едет повозка, звенят в бубенцах удила —
Гончих собак и легавых для травли она повезла!


2   Чжу Си отмечал, что зимой приносят в жертву волков, летом — кабаргу, весной и осенью — оленей и вепрей.


БОЕВАЯ КОЛЕСНИЦА
(I, XI, 3)


I

Для боевой колесницы кузов короткий — как раз!
Гнутое дышло красиво кожей повито пять раз,
В круге скользящем все вожжи3, чтобы лежали ровней,
Посеребрённые кольца держат тяжи из ремней.
Втулки длинны колесницы, шкура тигровая в ней,
Пегих, а к ним белоногих впряг он могучих коней.
Я, о супруг благородный, думой с тобою всегда;
Твёрд, благороден, как яшма, сердцем же яшмы нежней!
В срубах дощатых ночуешь в дикой далёкой стране —
Скорбь о тебе наполняет сердца изгибы во мне!


II

Мощные тучные кони — вся их четвёрка крепка,
Вместе ременные вожжи держит возницы рука.
Пегий с гнедым черногривым тянут в упряжке одной,
С ними — с боков — черномордый жёлтый,

а с ним — вороной.
Верно, с драконом на поле рядом упёрты щиты,
В посеребрённые пряжки средние вожжи взяты!
Я, о супруг благородный, думой с тобою всегда,
Там, благородный и нежный, в городе варварском ты!
Скоро ли, скоро ль настанет вам возвращения срок?
Вся я душой истомилась в думах о том, кто далёк!


III

Дружных коней покрывает тонкой брони чешуя,
Посеребрённая блещет ручка тройного копья4,
Щит, разукрашенный в перья, длань прижимает твоя.
Кони с резными значками5, в шкуре тигровой твой лук;
В шкуру тигровую накрест всунул два лука супруг,
Чтобы не гнулись, привязан к лукам упругий бамбук.
Я, о супруг благородный, думой с тобою всегда,
Лягy ль на ложе, встаю ли —

в мыслях единственный друг!
Твёрд и спокоен, я знаю, кто благороден и прям, —
Добрая слава о муже, знаю, несётся вокруг.


3   Вожжи колесницы продевались для облегчения управления ею в одно подвижное кольцо и затем уже собирались в руках возницы; кольцо это висело, таким образом, между передком колесницы и лошадьми.
4   Тройное копьё — трезубец, копьё с тремя остриями.
5   Кони с резными значками — с металлическими резными пряжками на груди.


ТРОСТНИКИ С ОСОКОЙ СИНИ, СИНИ
(I, XI, 4)


Тростники с осокой сини, сини,
Белая роса сгустилась в иней.
Тот, о ком рассказываю вам я,
Верно, где-нибудь в речной долине.
По реке наверх иду за ним я —
Труден кажется мне путь и длинен;
По теченью я за ним спускаюсь —
Он средь вод — такой далёкий ныне.

Синь тростник и зелена осока —
Не обсохли от росы глубокой.
Тот, о ком рассказываю вам я,
Где-нибудь у берега потока.
По реке наверх иду за ним я —
Путь мой труден, путь лежит высоко;
По теченью я за ним спускаюсь —
Он средь вод на островке далёко.

Блёкнет зелень в сини тростниковой.
Белая роса сверкает снова.
Тот, о ком рассказываю вам я,
Где-нибудь у берега речного.
По реке наверх иду за ним я —
Труден путь, я вправо взять готова;
По теченью я за ним спускаюсь —
Он средь вод у острова большого.


ПЕСНЬ О ПОСЕЩЕНИИ ЦИНЬСКИМ КНЯЗЕМ
ЧЖУННАНЬСКИХ ГОР
(I, XI, 5)


Что сыщешь ты там, у чжуннаньских высот?
Там слива с катальпою горной вдвоём.
Муж доблести прибыл на этот хребет,
Он в шубе из лис, под узорным плащом,
И лик, точно киноварь, ал у него!
Его мы своим государем зовём.

Что сыщешь ты там, у чжуннаньских высот?
Утёсы да глади широкие плит.
Муж доблести прибыл на этот хребет,
Халат его пёстрым узором расшит,
О пояс в подвесках бряцает нефрит.
Пусть век он живёт и не будет забыт!


ТАМ ИВОЛГИ6
(I, XI, 6)


Там иволги, вижу, летают кругом,
На ветви жужуба слетаясь, кружат.
Кто с князем Му-гуном в могилу пойдёт?
Цзы-цзюйя Янь-си выполняет обряд.
И этот Янь-си, что исполнит обряд,
Был самым храбрейшим из сотен солдат.
Но только к могиле приблизился он,
Как весь задрожал он и был устрашён.
А ты, о лазурное небо вдали,
Так губишь ты лучших из нашей земли!
Как выкуп за тех, кто живьём погребён,
Сто жизней мы отдали б, если б могли.

Там иволги, вижу, летают кругом,
Кружат, собираясь на тут под курган.
Кто с князем Му-гуном в могилу пойдёт?
Из рода Цзы-цзюйя могучий Чжун-хан.
О, этот из рода Цзы-цзюйя Чжун-хан!
Он сотню солдат отражал, великан!
Но только к могиле приблизился он,
Как весь задрожал он и был устрашён.
А ты, о лазурное небо вдали,
Так губишь ты лучших из нашей земли!
Как выкуп за тех, кто живым погребён,
Сто жизней мы отдали б, если б могли.

Там иволги, вижу, летают кругом,
Садясь меж колючих терновых кустов.
Кто с князем Му-гуном в могилу пойдёт?
Чжэнь-ху с ним в могильный уляжется ров,
И этот Чжэнь-ху, что разделит с ним ров,
Был с сотнею воинов биться готов!
Но только к могиле приблизился он,
Как весь задрожал он и был устрашён.
А ты, о лазурное небо вдали,
Так губишь ты лучших из нашей земли!
Как выкуп за тех, кто живым погребён,
Сто жизней мы отдали б, если б могли!


6   Факт, о котором здесь идёт речь, имел место в 621 г. до н. э. Традиция погребения живых людей вместе с покойными князьями держалась в Цинь очень долго. В III в. до н. э. она была соблюдена при погребении первого циньского императора. В других царствах Китая эпохи Чжоу этот обычай сохранился лишь в виде пережитка — захоронения кукол.


ТОСКА ПО МУЖУ
(I, XI, 7)


То сокол, как ветер, летит в небесах,
Он в северных рыщет дремучих лесах.
Давно уж супруга не видела я,
Великая скорбь в моём сердце и страх.
О, как это сталось? Ужель я одна,
Надолго забытой остаться должна?

Ветвистые вижу дубы над горой,
Шесть вязов я вижу в долине сырой.
Давно уж супруга не видела я,
И боль безысходная в сердце порой.
О, как это сталось? Ужель я одна,
Надолго забытой остаться должна?

Там сливы на горных вершинах густы,
В низинах там дикие груши часты.
Давно уж супруга не видела я...
О сердце, от боли как пьяное ты!
О, как это сталось? Ужель я одна,
Надолго забытой остаться должна?


КТО СКАЗАЛ: НЕТ ОДЕЖДЫ
(I, XI, 8)


Кто сказал: нет одежды в поход снарядить бедняка?
Плащ с тобой пополам разделю я в походе любой!
Царь сбирается в путь и свои поднимает войска —
Приготовил я дротик и длинную пику и в бой!
Вместе выйдем на битву, ведь враг у нас общий с тобой.

Кто сказал: нет одежды в поход снарядить бедняка?
Мы разделим с тобою исподнее платье моё.
Царь сбирается в путь и свои поднимает войска —
Приготовил я дротик и с ним боевое копьё.
Встанем вместе на битву за дело моё и твоё!

Кто сказал: нет одежды в поход снарядить бедняка?
Есть рубашка у нас, мы рубашку разделим вдвоём.
Царь сбирается в путь и свои поднимает войска —
Латы я приготовил и острым запасся мечом.
Знаю, вместе с тобою мы в битву с врагами пойдём.


БРАТА МАТЕРИ Я ПРОВОЖАЮ
(I, XI, 9)


Брата матери ныне я в путь провожаю с войсками,
Берег северный Вэй — и здесь предстоит нам проститься.
Чем его одарить, я не знаю, — какими дарами?
Подарю я гнедую четвёрку с большой колесницей.

Брата матери ныне я в путь провожаю с войсками,
Бесконечная дума о нём в моём сердце сокрыта.
Чем его одарить, я не знаю, — какими дарами?
Подарю самоцветы и пояс с прекрасным нефритом!


О СКУПОСТИ КНЯЗЯ
(I, XI, 10)


Жаловал нас
В большой горнице, как подобало:
Ныне ж от яств на пиру ничего не осталось —
Жаловать нас
Не умеет, как в прошлом бывало.

Жаловал нам
От всех яств по четыре сосуда;
Ныне ж не ели мы досыта с каждого блюда.
Жаловать нас
Не умеет, как в прошлом бывало.




XII. ПЕСНИ ЦАРСТВА ЧЭНЬ1




ТЫ СТАЛ БЕЗРАССУДЕН
(I, XII, 1)


Ты стал безрассуден, гуляешь с тех пор,
Поднявшись на холм, на крутой косогор!.
Хоть добрые чувства к тебе я храню,
К тебе не поднять мне с надеждою взор.

Ты бьёшь в барабан, и разносится гром,
Внизу ты гуляешь под этим холмом.
Порою ли зимнею, летним ли днём
Там с белым стоишь ты от цапли пером2.
Ты в накры3 из глины ударил, опять
Идёшь по дороге на холм погулять.
Порою ли зимнею, летним ли днём
Готов с опахалом из перьев плясать!


1   Чэнь — мелкое удельное княжество древнего Китая в пределах территории нынешней провинции Хэнань. Родовое имя чэньских князей было Гуй, они не принадлежали к роду царей Чжоу.
2   Перо белой цапли — принадлежность танцора.
3   Накры — ударный музыкальный инструмент, напоминающий литавры.


ТАМ ВЯЗЫ РАСТУТ
У ВОСТОЧНЫХ ВОРОТ
(I, XII, 2)


Там вязы растут у восточных ворот,
Дубы на вершине крутого холма.
Сегодня, я знаю, Цзычжунова дочь
Под теми дубами нам спляшет сама!

Прекрасное утро избрали — вдали,
По южной долине мы будем гулять...
Сегодня не треплет никто конопли,
От площади рыночной пляски пошли!

В прекрасное утро мы вышли с тобой!
Идём по дороге все вместе гурьбой.
Ты — яркая мальва в цвету по весне,
Душистых дай перечных зёрнышек мне!


РАДОСТЬ УДАЛИВШЕГОСЯ
ОТ КНЯЖЕСКОГО ДВОРА
(I, XII, 3)


За дверью из простой доски
Возможен отдых без тревог;
Я у бегущего ключа,
Голодный, радоваться мог!

Ужели рыбой на обед
Должны быть хэские лещи?4
Жену берёшь — ужель и здесь
Ты только Цзян из Ци ищи?5

Ужели рыба на обед —
Лишь карп из Хэ, и нет иной?
Ужели только Цзы из Сун6
Достойна стать твоей женой?


4   Хэские лещи — лещи из р. Хуанхэ.
5   Цзян из Ци ищи. — Цзян — родовое имя циских князей. Ужели в жёны обязательно брать девушку, принадлежащую к княжескому роду?
6   Цзы — родовое имя сунских князей.


ЕСТЬ У ВОСТОЧНЫХ ВОРОТ
ВОДОЁМ
(I, XII, 4)


Есть у восточных ворот водоём,
И коноплю можно вымочить в нём.
Цзи, ты собой хороша и мила, —
Песню я спел бы с тобою вдвоём.

Есть у восточных ворот водоём,
Носим крапиву мочить в этот ров.
Цзи, ты собой хороша и мила —
Речи вести я с тобою готов!

Есть у восточных ворот водоём,
Вымочить можно в том рву камыши.
Цзи, ты собой хороша и мила, —
Поговорить мне с тобой разреши!


ТАМ, У ВОСТОЧНЫХ ВОРОТ,
ЗЕЛЕНЕЮТ РАКИТЫ
(1, XII, 5)


Там, у восточных ворот, зеленеют ракиты —
Пышной густою листвою их ветви покрыты.
Встретиться в сумерки мы сговорились с тобою,
Звёзды рассвета блестят, обещанья забыты.

Там, у восточных ворот, зеленеют ракиты —
Ветви их скрыты густою и пышной листвою.
Встретиться в сумерки мы сговорились с тобою,
Звёзды рассвета блестят над моей головою.


У ВРАТ МОГИЛЬНЫХ
(I, XII, 6)


У врат могильных разрослись жужубы;
Срежь их топор — они несут нам беды.
Правитель наш неправый и недобрый,
И нрав его в стране всем людям ведом.
Хоть ведом — нет предела и управы —
Был издавна таков правитель нравом.

У врат могильных разрослись и сливы;
Слетясь на них, грозят бедою совы.
Правитель наш неправый и недобрый,
Все люди князя обличать готовы.
Моим словам не внемлет он, но вскоре,
Поверженный, о них он вспомнит в горе.


ВЬЁТ ГНЕЗДО СОРОКА
НА ПЛОТИНЕ
(I, XII, 7)


Вьёт гнездо сорока на плотине;
На горе хорош горошек синий.
Кто сказал прекрасному неправду?
Сердце скорбь наполнила отныне.

Черепицей к храму путь устлали;
Пёстр, хорош ятрышник в горных далях.
Кто сказал прекрасному неправду?
Сжалось сердце в страхе и печали.


ВЫШЛА НА НЕБО ЛУНА
(I, XII, 8)


Вышла на небо луна и ярка, и светла...
Эта красавица так хороша и мила!
Горечь тоски моей ты бы утешить могла;
Сердце устало от думы, и скорбь тяжела.

Светлая, светлая вышла на небо луна...
Эта красавица так хороша и нежна!
Горечь печали могла бы утешить она;
Сердце устало, душа моя грусти полна.

Вышла луна, озарила кругом облака —
Так и краса моей милой сверкает, ярка.
Путы ослабь, что на сердце связала тоска,
Сердце устало, печаль моя так велика!


ЧЕМ Я БУДУ ТАК ЗАНЯТ
(I, XII, 9)


Чем же я буду так занят в Чжулинь?
Следом иду, провожаю Ся Нинь.
Это иду я не в город Чжулинь —
Следом иду, провожаю Ся Нинь.

«Вы запрягите четвёрку коней —
В Чжу отдыхать я поеду на ней.
Сам погоню я коней молодых —
Завтракать в Чжу я поеду на них!»


ТАМ, ГДЕ ПЛОТИНА
(I, XII, 10)


Там, где плотина сжимает наш пруд,
Лотосы там с тростниками растут.
Есть здесь прекрасная дева одна...
Кто мне поможет? — Печали гнетут;
Встану ль, прилягу ль — напрасен мой труд,
Слёзы обильным потоком текут.

Там, где плотина сжимает наш пруд,
Там с валерьяной росли тростники.
Есть здесь прекрасная дева одна,
Стан её пышен, прекрасны виски.
Встану ль, прилягу ль — напрасен мой труд,
В сердце лишь боль бесконечной тоски.

Там, где плотина сжимает наш пруд,
Лотосы там расцветают меж трав.
Есть здесь прекрасная дева одна,
Стан её пышен и вид величав.
Встану ль, прилягу ль — напрасен мой труд,
Долго томлюсь, к изголовью припав!




XIII. ПЕСНИ ЦАРСТВА ГУЙ1




ВЫ В ШУБЕ БАРАНЬЕЙ
(I, XIII, 1)


Вы в шубе бараньей опять беззаботно гуляли,
А в лисьей опять на дворцовом приёме стояли.
Могу ли о вас я не думать в тоске и в тревоге?
Уж сердце устало — болит и болит от печали.

Вы в шубе бараньей гуляете всюду без цели,
А лисью вы, сударь, в дворцовых покоях надели.
Могу ли о вас я не думать в тоске и в тревоге?
Вы сердце мне скорбью глубоко поранить успели.

Баранья та шуба как будто намазана салом,
Лишь выглянет солнце — и шуба в лучах заблистала,
Могу ли о вас я не думать в тоске и и тревоге?
Давно уж печаль так глубоко мне в сердце запала.


1   Гуй — мелкое удельное княжество в пределах территории нынешней провинции Хэнань; в VIII в. до н. э. было присоединено к владениям княжестна Чжэн.


КОЛЬ ПУТНИКА ВСТРЕЧУ
(I, XIII, 2)


Коль путника встречу порою под шапкою белой2,
А путник от скорби по близким — худой, пожелтелый,
Опять утомленное сердце моё заболело!

Лишь путника встречу я в белой одежде убогой —
Как ранено сердце моё и тоской и тревогой,
И следом за ним я отправился б той же дорогой!

Увижу: у путника белым колени прикрыты —
Вновь путами скорби и сердце и дух мой повиты,
И, кажется, скорбью одной воедино мы слиты.


2   Под шапкою белой... в белой одежде — то есть в трауре.


ДИКАЯ ВИШНЯ
(I, XIII, 3)


Дикая вишня в той влажной низине растёт,
Нежные ветви на вишне слабы и гибки...
Вишня, ты блещешь своей молодой красотой;
Рад я, что вишня не знает забот и тоски!

Дикая вишня в той влажной низине растёт,
Нежные, хрупкие вижу на вишне цветы...
Вишня, ты блещешь своей молодой красотой,
Рад я, что дум о семействе не ведаешь ты!

Дикая вишня в той влажной низине растёт,
Нежный, прекрасный на ней наливается плод.
Вишня, ты блещешь своей молодой красотой,
Рад я, что вишня не знает о доме забот!


НЕ ВЕТЕР ПОРЫВИСТ3
(I, XIII, 4)


Не ветер порывист и буря дика,
Не мчит колесница как вихрь седока —
Смотрю на дорогу, что в Чжоу вела,
И в сердце опять западает тоска.

Не ветра порыв и не вихря полёт,
Не бег колесницы, в которой трясёт, —
Взглянул на дорогу, что в Чжоу вела,
На сердце легли мне печали и гнёт.

О, если б кто рыбу сумел отварить —
Я вымыл бы сам приготовленный таз.
О, если б кто ехать на Запад4 хотел —
Я доброе слово сложил бы о вас!


3   Песнь об упадке царства Чжоу, о том, что не осталось уже зависимых от чжоуского двора князей.
4   ...ехать на Запад — то есть в столицу Чжоу.



XIV. ПЕСНИ ЦАРСТВА ЦАО1




ЖУК-ОДНОДНЕВКА
(I, XIV, 1)


Чешуйки жука-однодневки блестят —
Как светел, как светел твой новый наряд!
Но сердце печалью объято моё —
О, если б ко мне ты вернулся назад.

То крылья жука-однодневки весной —
Как ярок, как ярок наряд расписной!
Но сердце печалью объято моё —
Вернись и останься отныне со мной!

То выглянул жук-скарабей из земли,
Он в платье из белой, как снег, конопли;
Но сердце печалью объято моё —
Вернись и жилище со мной раздели!


1   Цао — небольшой удел, находившийся в пределах нынешней провинции Шаньдун. В конце XII в. до н. э. был пожалован чжоуским царём У своему младшему брату Чжэньдо. Впоследствии удел был присоединён к сильному княжеству Сун.


ХОДЯТ ОНИ НА ПРИЁМЫ
(I, XIV, 2)


Ходят они на приёмы, встречают гостей,
Палицы с копьями носят с собою — и что ж!
Люди пустые на княжеской службе у нас —
В алых стоят наколенниках триста вельмож2.

Там на плотине ленивый сидит пеликан,
Крыльев мочить не хотел он, за рыбой гонясь.
Люди пустые на княжеской службе у нас —
Даже не стоят одежд, что пожаловал князь.

Там па плотине ленивый сидит пеликан,
Клюв он мочить не хотел и не ведал забот.
Люди пустые на княжеской службе у нас —
Княжеских больше не стоят похвал и щедрот,

Видишь, у нас и деревья, и травы густы,
Дымка поутру над южной горою видна.
Юная девушка там... Но хотя и мила —
Бедная девушка — голод познала она!


2   Алые наколенники являлись знаком высокого достоинства их носителя.


НА ТОЙ ШЕЛКОВИЦЕ ГОЛУБКА
СИДИТ
(I, XIV, 3)


На той шелковице голубка сидит,
Семь деток вскормила она.
Сколь доблести муж совершенен собой,
Всё в нем — величавость одна.
В поступках его величавость одна —
В ней крепость и сдержанность сердца видна!

На той шелковице голубка сидит,
На сливу птенец залетел.
Сколь доблести муж совершенен собой,
Как пояс твой шёлковый бел!
Я вижу, как пояс твой шёлковый бел,
Ты чёрную с проседью шапку надел!

На той шелковице голубка сидит,
Птенцы на жужубе видны.
Сколь доблести муж совершенен собой —
В поступках не сыщешь вины!
В деяньях его не отыщешь вины —
Исправил четыре предела страны!

На той шелковице голубка сидит,
В орешнике вижу птенца.
Сколь доблести муж совершенен собой!
Народа исправил сердца.
Примером исправил народа сердца —
Пусть тысячи лет он живёт без конца!


ТЕЧЁТ НА ПОЛЯ ЛЕДЯНАЯ ВОДА...
(I, XIV, 4)


Течёт на поля ледяная вода родника,
Густой чернобыльник она залила па лугу.
Восстану от сна и вздыхаю, и скорбь велика,
Столичного города Чжоу забыть не могу!

Течёт на поля ледяная вода родника,
Густую полынь, по пути увлажняя, зальёт.
Восстану от сна и вздыхаю, и скорбь велика,
О городе этом я полон тревог и забот.

Течёт на поля ледяная вода родника,
И в тысячелистниках пышных разлился поток.
Восстану от сна и вздыхаю, и скорбь велика,
О городе этом я полон забот и тревог!

Как просо, бывало, прекрасно всходило везде,
И тучи питанье полям приносили в дожде!
Имели царя все четыре предела страны.
И сюньский правитель царю был опорой в труде!3


3   Княжество Сюнь, позднее поглощённое княжеством Цзинь, было расположено в пределах территории нынешней провинции Шаньси. Сюньский князь — потомок первого чжоуского царя Вэня, являясь наместником царя Чжоу, ведал делами нескольких удельных княжеств.



XV. ПЕСНИ ЦАРСТВА БИНЬ1




ПЕСНЯ О СЕДЬМОЙ ЛУНЕ
(I, XV, 1)


I

В седьмую луну звезда Огня2
Всё ниже на небе день ото дня.
И вот теперь, к девятой луне,
Одежду из шерсти выдали мне.
В дни первой луны пахнёт холодок,
В луну вторую мороз жесток,
Без тёплой одежды из шерсти овцы
Кто год бы закончить мог?
За сохи берёмся мы в третьей луне,
В чётвертую в поле пора выходить —
А детям теперь и каждой жене
Нам пищу на южные пашни носить.
Надсмотрщик полей пришёл и рад,
Что вышли в поле и стар и млад.


1   Бинь называлась территория (современная область Биньчжоу в провинции Шэньси), занимаемая племенем чжоу до его вторжения в XII в. до н. э. на восток и создания царства Чжоу. Песни, собранные в настоящей главе, приписываются князю Чжоу (Чжоу-гуну), регенту царства и опекуну юного царя Чэна (1115-1078 гг. до н. э.). Первая из них воссоздаёт порядок хозяйственных работ и нравы народа, которые он наблюдал в Бинь. Отсюда и название главы.
2   Звезда Огня — Антар в созвездии Скорпиона.

II

В седьмую луну звезда Огня
Всё ниже на небе день ото дня.
И вот теперь, к девятой луне,
Одежду из шерсти выдали мне.
Тепло с собою несёт весна,
Уж иволги песня вдали слышна.
Вот девушка вышла с корзинкой в руках,
По узкой тропинке идёт она.
И всё она ищет, где листья нежней;
Тутовника ветки пригрела теплынь,
Весенние дни всё длинней и длинней,
Уж в поле подруги сбирают полынь.
На сердце печаль у неё лишь одной:
В дом князя войдёт она скоро женой.


III

В седьмую луну звезда Огня
Всё ниже на небе день ото дня.
В восьмую луну крепки тростники —
Мы режем тростник и камыш у реки.
Луна шелкопрядов — зелёный тут...
Мужчины тогда топоры берут —
Верхушки со старых срежет топор,
А с юных — зелёный убор сорвут!
Кричит балабан о седьмой луне.
В восьмую — за пряжу садиться жене.
Мы чёрные ткани и жёлтые ткём,
А ту, что сверкает багряным огнём,
Что ярче всех и красивей всех,
Мы княжичу в дар на халат отдаём.


IV

К четвёртой луне трава зацветёт,
О пятой луне цикада поёт.
В восьмую луну мы сберём урожай,
В десятую — падают листья, кружа.
И первая вновь наступает луна —
Барсучьей охотой начнётся она;
И ловим лисиц мы и диких котов —
Ведь княжичу теплая шуба нужна.
Но вот на облаву выходит рать,
Привычная в пору второй луны, —
Себе поросёнка должны мы взять,
А князю мы вепря отдать должны!


V

Вот время пришло, и о пятой луне
Кузнечика стрёкот послышался мне...
В шестую луну донеслось до меня,
Как крылья стрекоз задрожали, звеня.
В седьмую — мы в поле сверчка найдём,
В восьмую — сверчок уже здесь, под крышей.
В девятую он заползает в дом,
В десятую — он под постелью слышен!
В доме замазывать щели пора,
Выкурить дымом мышей со двора!
Крепко закрыто на север окно,
Глиной обмазаны двери давно.
Жёны и дети, мы вас зовём:
Год изменился, пришли холода,
В дом свой войдите, живите в нём.


VI

В шестую луну отведать мы рады
Багряные сливы и гроздь винограда.
В седьмую отведать бобы на пару,
В восьмую луну я жужубы сберу.
Мы рис собираем десятой луной —
К весне приготовим хмельное вино,
Чтоб старцев почтенных с седыми бровями
На долгие годы бодрило оно.
Седьмая луна — стала тыква вкусна,
В восьмую горлянки срезает жена.
Девятой луною кунжутные зерна
И горькие травы собрала она.
В запас нарубила и сучьев и дров —
Обед для крестьянина будет готов!


VII

Девятой луною мы ток расчищаем,
В моём огороде прибита земля;
Десятой луной урожай убираем:
Здесь просо, пшеница, бобы, конопля.
Супругу жена говорит своему:
«О муж мой, мы всю нашу жатву собрали,
Работа нас ждёт в нашем зимнем дому —
Сбираться в селение нам не пора ли?»
Сбираем мы травы осенние днём,
А ночью глубокой — верёвки совьём.
Лишь кровлю поправить успел я — опять
Пора и весенний посев починать!


VIII

Лёд бьём мы со звоном — вторая луна,
Им в третью широкая яма полна,
И утром в четвёртой, как жертву зимы,
Чеснок и барашка приносим мы!
В девятой — вновь иней на травах жесток,
Десятой луной расчищаем мы ток...
У нас на пиру два кувшина с вином,
Овцу и барашка мы князю снесём.
Рога носорога полны вина,
Поднимем их выше и выпьем до дна,
Чтоб жизнь ваша, князь, длилась тысячи лет
И чтоб никогда не кончалась она!


О ТЫ, СОВА
(I, XV, 2)


О ты, сова, ты, хищная сова,
Птенца похитила, жадна и зла!
Не разрушай гнезда, что я свила.
С трудом, с любовью я вскормила их,
Моих птенцов, — так пожалей же их!

Пока не скрылся в тучах небосвод,
Кору с корней древесных птица рвёт.
Я вью гнездо, сплела из веток вход...
Ужели ты, живущий там, внизу,
Меня посмеешь обижать, народ?

Когтями я рвала траву кругом,
Изодран клюв мой жёстким тростником
И всем, что я сбирала, — и потом
Мой клюв был в ранах весь!

Но что мне в том, —
Сказала я, — коль не готов мой дом?

Иссякла мощь моих разбитых крыл,
И хвост ослаб — он весь изломан был.
Гнездо в беде; бороться нету сил;
И дождь хлестал его и ветер бил...
Стал голос мой тревожен и уныл.


ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ ПОХОДА
(I, XV, 3)


Мы ходили походом к восточным горам,
Долго, долго мы пробыли там.
И обратно с востока нам время идти —
Мелкий дождь нас мочил по пути.
Но с востока на запад при слове «назад»
Устремились все мысли солдат —
Там сошьют земледельцу привычный наряд.
Рот не сжат3, не поставят нас в ряд.
Только черви простые теперь поползли
На полях у моих шелковиц...
И одни мы ночуем от близких вдали
Под покровом своих колесниц.

Мы ходили походом к восточным горам,
Долго, долго мы пробыли там.
И обратно с востока нам время идти —
Мелкий дождь всё мочил нас в пути.
Дикой тыквы плоды налились и кругом
Обвисают по кровле теперь,
И мокрицы проникли в оставленный дом,
Паутиною заткана дверь;
И олени пасутся в полях у домов
Да мерцают огни светляков...
Как тревожит само это слово «назад»,
И волненье в сердцах у солдат!

Мы ходили походом к восточным горам,
Долго, долго мы пробыли там.
И обратно с востока нам время идти —
Мелкий дождь нас всё мочит в пути.
Там, у куч муравьиных, лишь цапли кричат,
Жёны дома вздыхают, молчат;
Дома щели заткнули, полы подмели —
Тут и мы из похода пришли!
Плети тыкв одичалых обвили одни
Дров каштановых груду кругом,
И с тех пор, как ушли мы, до нынешних дней
Я три года не видел свой дом!

Мы ходили походом к восточным горам,
Долго, долго мы пробыли там!
И обратно с востока нам время идти —
Мелкий дождь нас всё мочит в пути.
Только иволги, вижу, летают вдали,
И лишь крылья сверкают у них...
То невеста сбирается в путь — запрягли
Тёмно-рыжих коней и гнедых.
Вот уж матерью пояс вкруг стана обвит,
В украшеньях невеста стоит,
И жених её новый прекрасен на вид —
Что же старый, ужели забыт?!


3   Рот не сжат. — Каждый солдат держал во рту кляп, чем обеспечивалась бесшумность передвижения войск.


ПЕСНЬ О ПОХОДЕ КНЯЗЯ ЧЖОУ НА ВОСТОК
(I, XV, 4)


Были разбиты в походе у нас топоры,
Наши секиры расколоты были в куски.
Чжоуский князь выступает в поход на восток —
Царства четыре границы да будут крепки!
Сколь, о народ, состраданья он полон к тебе,
Сколь о народе заботы его велики!

Были разбиты в походе у нас топоры,
Были расколоты острые наши жезлы.
Чжоуский князь выступает в поход на восток —
Царства пределы к добру он выводит из мглы!
Сколь, о народ, состраданья он полон к тебе,
Сколь о народе заботы достойны хвалы!

Были разбиты в походе у нас топоры,
Наши секиры расколоты были давно.
Чжоуский князь выступает в поход на восток —
Царства пределы крепит он и вяжет в одно!
Сколь, о народ, состраданья он полон к тебе,
Сколь похвалы, восхищенья достойно оно!


О СКОРОМ СВАТОВСТВЕ
(I, XV, 5)


Когда топорище ты рубишь себе
Ты рубишь его топором.
И если жену избираешь себе —
Без свах не возьмёшь её в дом.

Когда топорище рублю топором,
То мерка близка, говорят4.
Увидел я девушку эту — и вот
Сосуды поставлены в ряд!5


4   Меркой для нового топорища служит старое, которое я, мастер, держу в руках.
5   Сосуды поставлены в ряд — для свадебного торжества.


С ДЕВЯТЬЮ КОШЕЛЯМИ ПОСТАВЛЕНА СЕТЬ
(I, XV, 6)


С девятью кошелями поставлена сеть,
Рыбы там — краснопёрка с лещом.
Мы увидели князя — был выткан дракон
На одеждах, что были на нём6.

То над островом правит журавль свой полёт...
Или места наш князь не найдёт?
Он две ночи с тобой проведёт!

Журавли над высокой равниной летят...
Или князь не вернётся назад?
Он с тобою две ночи подряд.

Так могли мы на платье с драконом взглянуть.
Князь, в обратный не трогайся путь —
Пусть не льётся печаль в мою грудь!


6   Изображениями дракона могли украшаться только парадные одежды царя и его высших советников. Царская одежда украшалась изображениями взлетающего и опускающегося дракона, а одежда советника только изображением опускающегося дракона.


ПОДГРУДОК ОТВИСШИЙ
ВОЛК ЛАПОЙ ПРИЖАЛ
(I, XV, 7)


Подгрудок отвисший волк лапой прижал, оступясь;
Отпрянув назад, он ударился тотчас хвостом...
Преславный потомок, велик и прекрасен был князь,
Спокоен и важен, — багряные туфли на нём.

Отпрянув назад, волк ударился тотчас хвостом,
Подгрудок отвисший он лапой прижал, оступясь.
Преславный потомок, велик и прекрасен был князь,
И славе его, как нефриту, неведома грязь!


Перевод, комментарии А. Штукина
Графика М. Мелик-Пашаева


Текст взят с сайта Сады Востока
Вёрстка DAO H(%)ME PAGE



   Предисловие Содержание Малые оды  

На титульную страницу сайта